Рейд. Оазисы Камень

- Захаживать…, - у неё не очень хорошее настроение, если бы не тяжёлая куча меди в руке, она, наверное, отказалась бы. - Ой, как интересно всё это. Грузовик какой-то, мужики какие-то, - Галя смотрит на него с прищуром, она взвешивает большие деньги в руках, что-то подозревает и качает головой. – М-м… А говорил мне, что охотник…

- А я и не врал. Я и есть охотник, - Горохов улыбается, обнимает её за плечи ласково и целует в щёку на прощание. – Охотник на крупную дичь.

***

Расстрел машины с Муратом и Петей лишь укреплял его уверенность в том, что встреча в Губахе возле старой водонапорной башни с тремя ловкими людьми не была случайностью. По идее в этой ситуации ему нужно было возвращаться домой и докладывать о случившимся своему непосредственному начальству. Но Андрей Николаевич знал, что этого делать было нельзя. Во всяком случае, пока. Может, через пару недель, когда новая экспедиция северян отправится на юг, тогда он свяжется с Бушмелёвым и обсудит сроки возвращения. Но сейчас нет. А если он будет связываться с комиссаром через телеграф, это может скомпрометировать начальника в случае внутреннего разбирательства. Дескать, ты, комиссар, знал, где твой подчинённый, и не отозвал его для комиссии. Значит, вы заодно. А сейчас Бушмелёв мог смело отвечать всем интересующимся, что старший уполномоченный Горохов в своей обычной манере выполняет поставленную задачу абсолютно автономно и на связь, в целях безопасности или ввиду отсутствия возможностей, не выходит. В общем, сейчас он был предоставлен самому себе и мог надеяться тут, в Тёплой Горе, да и вообще за Камнем, только на себя. Впрочем, это состояние было для него привычным.

Но теперь у него и вовсе отпало желание передвигаться по нормальной дороге. Теперь эти ловкачи будут искать не грузовик…

Горохов в темном углу, вооружившись фонариком, несколько минут сидит над картой. Этот район он знает не очень хорошо. Да, он тут бывал, но степь, даже в предгорьях, за год меняется кардинально. Ещё в прошлом году тут гуляли барханы, а сегодня всё заросло колючкой и кактусом. И ландшафт меняется до неузнаваемости. Тем не менее он решается. Нет, он не поедет на восток, в сторону Качканара и Лесной по Северному коридору, уполномоченный выбирает более сложный путь. Путь в предгорья, ровно на север. На Медведку, которая на его карте была обозначена как жилой оазис. Всё, решение принято, и он прячет карту.

И даже теперь Андрей Николаевич выезжает из Тёплой Горы через южный выход; небольшой крюк его не пугает, лишние пять километров, зато он был уверен, что на южном выезде его не будут ждать внимательные глаза. Ну не может же у них быть столько глаз, чтобы круглосуточно следить за всеми выездами.

Выехав, он через пару километров съехал с дороги, ведущей на юг и, развернувшись, вскоре взял направление на север. Потом пересёк в тихом месте оживлённый Северный коридор.

Сначала он пробирался между барханов, стараясь не шуметь, держа двигатель на малых оборотах, и поэтому ехал не спеша и тихо, но как только он отъехал от дороги подальше, как только начало потихоньку сереть на востоке небо, так сразу воздух наполнился громкими трелями вылезающих из грунта мерзких на первый взгляд созданий. Огромные мухи с большими головами усаживались на ветки колючки и длинные лопухи кактусов и начинали свою почти бесконечную песню:

Три-ри-ри… Три-ри-ри… Три-ри-ри… Триииии…

Три-ри-ри… Три-ри-ри… Три-ри-ри… Три-риииии…

Так и несётся со всех сторон. И пока солнце не встанет, пока не наступит утро, этот звон не утихнет. Будет висеть над барханами.

Он проехал ещё пару километров, пока у невысокой дюны не наткнулся на след. Цепочка глубоких ямок с ярко выраженными тонкими полосочками-когтями перед ними и нескончаемая канавка меж ямок. Этот след в степи ни с чем спутать было нельзя. Следы ломали чёрную корку плесени на песке, цепочка тянулась на север. На север.

«Кажется, ты представился охотником на эту дичь?».