Рейх. История германской империи

Тот, кто во имя гуманизма отходит от этого четкого принципа, не сможет предотвратить распад государства, начало которого мы в настоящее время можем наблюдать в такой стране, как Швеция».

Оправданием для террора служили условия подготовки и ведения войны. Фюрер также провозглашал принцип коллективной ответственности за политические преступления. Так, 1 июля 1942 года в ставке он заявил: «На те семьи, которые играют особенно значительную роль в политической жизни, распространяется принцип коллективной ответственности. И если выходец из такой семьи использует свое политическое влияние во вред, то вполне естественно, что кара должна также пасть и на головы всех остальных членов этой семьи. В конце концов, что мешало им заблаговременно отмежеваться от этого подрывного элемента?» В годы Второй мировой войны этот принцип широко применялся на оккупированных территориях в виде казней заложников и репрессий против семей тех, кто боролся с оккупантами. В самой же Германии «коллективную ответственность» начали применять по отношению к членам семей участников заговора 20 июля 1944 года, а также в самые последние месяцы войны против родственников дезертиров.

В «Застольных разговорах» 1942 года фюрер похвалялся: «Если я сумел назначить на большинство руководящих постов людей, успешно выполняющих поставленные перед ними задачи, то это не в последнюю очередь объясняется тем, что они заняли эти посты не потому, что получили юридическое образование, а потому, что прошли школу жизни и достойно выдержали ее испытания».

Юристы в национал-социалистическом государстве вообще были на вторых ролях, ибо право при Гитлере отдыхало. Единственного юриста из своего ближайшего окружения, начальника личной канцелярии рейхсканцлера статс-секретаря Ганса Генриха Ламмерса, фюрер характеризовал как человека, который «знает, что он здесь для того, чтобы изыскать правовое обоснование для нужд государства, и не путает юридические абстракции с реальной жизнью. Несмотря на свое юридическое образование, Ламмерс сохранил в себе здравый смысл», т. е. ловко приспосабливает существующие законы под нужды национал-социалистической доктрины. В апреле 1942 года фюрер получил от рейхстага неограниченные полномочия «верховного судьи», что окончательно превратило в фикцию судебную систему Рейха.

Франц Гюртнер (1881–1941) – рейхсминистр юстиции в кабинете Гитлера

В «Застольных разговорах» Гитлер так сформулировал основные принципы подбора судейских кадров: «Вся система обучения хранителей права должна быть полностью пересмотрена, и в дальнейшем оно должно проводиться в соответствии с национал-социалистической идеологией. Поскольку от судьи в особой мере требуются основательные знания практической жизни, в будущем эти должности смогут занимать только те люди, которые уже тем или иным образом доказали в жизни свою профессиональную пригодность и, работая в партийных органах, в достаточной степени усвоили наше мировоззрение и методы руководства людьми. Судьей может быть назначен человек не моложе 35 лет».

Гитлер был убежден, что строение тоталитарного государства должно быть подобно биологическому организму. Его основанием должен служить принцип приближения к природе. Поэтому, подобно организмам в природе, государственный аппарат должен обновляться. В «Застольных разговорах» он утверждал: «Нет никакого сомнения в том, что через какое-то время любая организация или учреждение стареет. По мере продвижения по бурным рельсам обыденной жизни все становится неразумным, ломается, образуются шлаки, ржавчина и т. д.». С точки зрения фюрера, национал-социалистическая революция призвана была влить молодую кровь в государственный организм Германии.

На партийном съезде в сентябре 1934 года, когда была подавлена всякая оппозиция Гитлеру как в Германии, так и в НСДАП, Рудольф Гесс провозгласил: «Мы видим, как благодаря фюреру возрождается вермахт. Величие будущего – только оно позволит оценить величие фюрера. Фюрер – это Германия! Его приговор – приговор нации. Германия – это дом для немцев всего мира».

Нацистскую цветовую символику объяснил Гитлер в беседе с главой данцигского сената (бургомистром) Германом Раушнингом: «Красное поле нашего флага символизирует социальную идею движения, белое – националистическую идею, а черная свастика (вообще-то – символ солнца. – Б. С.) – борьбу за победу арийской расы и свободу творчества».