Рейх. История германской империи

То, что немецкий воин на фронте и, следовательно, весь немецкий вооруженный народ сделали в течение 4-х лет войны, выше всякой похвалы. Неизвестно, чему нужно больше удивляться, – тому ли воодушевлению, с каким наша прекрасная молодежь 1914 года, не дожидаясь нашего артиллерийского огня, шла в атаку против врага, или той самоотверженной преданности долгу и стойкости, с какими наши солдаты, скудно питаемые и редко сменяемые свежими частями, ночью работая лопатой, а днем находясь в окопах и разных убежищах или лежа в воронках от гранат, из года в год противостояли ураганному огню вражеской артиллерии, танкам и самолетам. И эта армия, уставшая до крайности, после почти 4-х лет борьбы, еще была способна к успешному наступлению. Несмотря на свое колоссальное превосходство, наши враги этим похвастаться не могли…

Высшие командиры в один голос доносили, что дух войск на передовых позициях хорош и стоек, но в тыловых частях это уже далеко не так. Худшими элементами являются отпускные, распропагандированные и зараженные, очевидно на родине, они приносят с собой оттуда на фронт дух разложения и дезорганизации. Молодые рекруты, наоборот, вполне надежны…»

3 октября новое правительство во главе с принцем Максом Баденским было сформировано. На следующий день новый премьер обратился к президенту США Вильсону с просьбой о перемирии на основе его «Четырнадцати пунктов». Однако союзники не торопились кончать войну, рассчитывая принудить Германию к капитуляции. Людендорф настаивал на немедленном перемирии, утверждая, что германская армия больше не может сражаться. Но германские войска все же смогли отступить в относительном порядке. 26 октября пессимист Людендорф ушел в отставку. Накануне своей отставки он убеждал правительство и кайзера, что «большая часть германского народа еще могла и хотела отдать армии свои последние силы. Обязанностью правительства являлось превратить это желание в действительность». Людендорф предложил включить в состав правительства социал-демократа Эберта, «чтобы через его посредство повысить сопротивление народа и влить силы для дальнейшего ведения войны». Но сил и воли к сопротивлению у немцев уже не было.

20 октября союзники начали операцию по овладению позициями Герман, Гундинг, Брунгильда и Кримгильда, которые все оказались прорваны к 5 ноября. К моменту заключения перемирия англо-французские войска успели уже прорвать и южный участок следующей, Антверпен – Маасской позиции. К тому времени численность американской армии в Европе достигла 2 миллионов человек.

Тем временем 2 ноября началось восстание среди моряков германского флота в Киле. Они отказались выйти в море для последнего, решительного боя с британским флотом, который больше бы смахивал на коллективное самоубийство, учитывая подавляющее превосходство англичан. В течение нескольких дней восстание распространилось на всю страну. 8 ноября германской делегации в Компьенском лесу были предъявлены условия перемирия. В течение 14 дней германские войска должны были уйти с оккупированных территорий Франции, Бельгии и Люксембурга, а также из Эльзас-Лотарингии. Армия Германии демобилизовывалась, а флот и значительная часть тяжелого вооружения выдавались союзникам. 11 ноября 1918 года было подписано Компьенское перемирие, завершившее Первую мировую войну. За день до этого, в ночь с 9 на 10 ноября, был низложен кайзер Вильгельм, бежавший в Голландию.

Подписание перемирия в Компьенском лесу

Одной из важных причин поражения в Первой мировой войне германские военные и политические руководители считали плохую постановку пропаганды в империи, что в значительной мере было учтено Гитлером и Геббельсом накануне и в ходе Второй мировой войны. Людендорф в мемуарах признал: «Германская пропаганда с трудом удерживала свои позиции… Нам не удалось существенно повлиять на неприятельские народы. Сильно воинственное правительство беспощадно заглушало там всякое зарождающееся чувство мягкости и слабости, всякий намек на мысль о мире, в особенности «соглашательском мире»… На востоке русские сами работали над своим несчастьем, и там наша деятельность имела второстепенное значение». Тем не менее для помощи этой работе с санкции Гинденбурга и Людендорфа в Россию были пропущены Ленин и его соратники в опломбированном вагоне.

В оценке состояния германской пропаганды военного времени с Людендорфом был вполне солидарен Гитлер, писавший в «Моей борьбе»: «Только во время мировой войны стало вполне ясно, какие гигантские результаты может дать правильно поставленная пропаганда. К сожалению, тут изучать дело приходилось на примерах деятельности противной стороны, ибо работа Германии в этой области была более чем скромной. У нас почти полностью отсутствовала какая бы то ни было просветительская работа».