Рэймидж и барабанный бой

Теперь, когда он вел «Кэтлин» прямо к раковине фрегата по правому борту, счет шел на ярды; при этом надо было оставаться строго с наветренной стороны, чтобы ветер гнал ялик к фрегату, — и когда ялик будет в пятидесяти ярдах от фрегата, развернуть «Кэтлин» через левый борт в противоположном направлении — по сути дела заставить ее «вильнуть хвостом» — и тут же положить в дрейф. И когда «Кэтлин» ляжет кормой к фрегату с манильским тросом в кильватере, похожим на растянутый полумесяц, тогда, если он рассчитал правильно, ветер медленно подтолкнет ялик к корме фрегата, и если запалы сработают вовремя… Если, если, если!

— Две минуты, сэр, — сказал Джексон, и впервые в его голос чувствовалась напряженность.

Испанские офицеры стояли среди стрелков с мушкетами у гакаборта — он мог различить их мундиры. От бизань-мачты не осталось даже пня; шквал, обрушившийся на фрегат был, наверное, поистине фантастическим — или скорее всего под свежей краской крылся гнилой рангоут.

Рэймидж снова поглядел на ялик за кормой. Он шел на буксире красиво: нос высоко задран, но и корма сидит не так глубоко, чтобы вода плескала через транец. Никакого признака, даже намека на дым; он выругался — неужели запалы погасли? Быстрый взгляд в подзорную трубу ничего не прояснил. Новые хлопки спереди, и матрос у второй карронады по левому борту «Кэтлин» закричал от боли, а второй молча упал на палубу. Рэймидж вгляделся, пытаясь узнать тех, кто был ранен.

— Полторы минуты! — сказал Джексон.

Пораженный мыслью, что в запасе осталось только девяносто секунд, Рэймидж снова посмотрел на фрегат. Он внезапно стал огромным, и в тот миг, когда он велел Саутвику переложить руль и когда казалось, что чрезвычайно длинный бушприт «Кэтлин» не может избежать сильного удара в правый борт фрегата, «Кэтлин» повернулась на левый борт.

После всех этих приготовлений, мысленно обругал себя Рэймидж, ты позволил раненному матросу привлекать твое внимание достаточно долго, чтобы весь чертов маневр чуть не пошел прахом. Он потер шрам над бровью, пытаясь устоять перед охватывающей его паникой.

На несколько мгновений, пока перекладывали руль, на палубе «Кэтлин», казалось, царил полный хаос: одни тянули шкоты грота; другие крепили шкоты кливера и фока, и оба паруса наполнялись ветром по мере того, как куттер поворачивал к левому борту, и грот более не заслонял их. Внезапное давление ветра на оба паруса пыталось развернуть нос куттера вправо, и старшина-рулевой бежал, чтобы помочь двум матросам удерживать тяжелый румпель.

— Одна минута осталась, — кричал Джексон, уклоняясь от занятых работой матросов, чтобы оставаться в пределах слышимости и видимости капитана и при этом следить за часами.

Он промахнулся — о, Боже! Пока, разворачиваясь, «Кэтлин» проходила под низким широким транцем фрегата, подставляя ему правый борт, Рэймидж вглядывался в лица, часть из которых была наполовину скрыта за дулами мушкетов, и успел заметить, как несколько человек пихались локтями, чтобы высвободить себе достаточно места для прицеливания, и как их толкали офицеры, которые хотели лучше разглядеть куттер.

Небольшие вспышки пламени, клубы дыма и эти смешные хлопки. Новые крики боли на палубе «Кэтлин» — он физически чувствовал, как падают матросы. Глянув за корму, он увидел, что каким-то чудом ялик, похоже, оказался примерно в нужном месте. Мушкетные пули выли, рикошетя совсем рядом. Каждый мушкет, казалось, был нацелен на него. Фрегат разворачивался им навстречу по мере того, как «Кэтлин» довершала поворот; теперь фрегат был по корме.

— Мистер Саутвик! Развернуть кливер и отдать фока-шкоты! Держать руль круто вправо!

Матросы быстро развернули кливер к ветру таким образом, что он пытался толкнуть нос куттера вправо, но уравновешивался гротом и пером руля, поворачивающим нос влево, — словно двое детей одинакового веса на качелях. «Кэтлин» начала замедлять ход. Когда она остановилась, она начала раскачиваться, плеск стремительно разрезаемой воды прекратился, и хлопки мушкетов казались намного громче.

Джексон закричал:

— Тридцать секунд!

И Рэймидж посмотрел на ялик.

Ветер быстро гнал его, манильский трос свободно растягивался, ложась параллельно с фрегатом и, похоже, на расстоянии в пятьдесят ярдов. Рэймидж не понимал, как это удалось, но шлюпка была точно в нужном месте, трос, связывающий ее с «Кэтлин», образовал почти правильный полумесяц на гладкой поверхности за кормой куттера.

— Время! — закричал Джексон, и ничего не произошло.

Несколько мгновений надежда еще скрывала созревшее в уме Рэймиджа мрачно предчувствие; в конце концов, думал он устало, наверняка по крайней мере один из запалов должен все еще гореть, — но он испытывал слишком сильную боль разочарования, чтобы снова искать с подзорную трубу струйки дыма. Пятнадцать минут — максимальное время горения запал, и пятнадцать минут, нет, уже шестнадцать, истекли.