Рэймидж и барабанный бой

— Но я шел таким маршрутом, сэр, — сказал Рэймидж с надеждой

— Возможно, приказ коммодора был сформулирован несколько свободно, — сказал адмирал Паркер.

Главнокомандующий оглядел собравшихся.

— Первая часть девятнадцатой статьи «Свода Законов Военного Времени» устанавливает только одно наказание — смерть. Я обеспокою вас господа, напомнив формулировку: «Если какой-либо человек, принадлежащий флоту, устроит или попытается устроить какое-либо собрание с целью мятежа против чего бы то ни было…» Мне кажется, что вы тут пытаетесь устроить собрание с целью мятежа прямо перед моим носом под предлогом того, что юный Рэймидж не повиновался формулировке приказов! Он просто не повиновался духу их, что куда хуже. Однако, вместо того, чтобы приказать отдать его под суд, я предлагаю тост: джентльмены, за юного Рэймиджа и его идиотски доверчивую команду!

Едва они выпили за это, как капитан Халлуэлл, который был канадцем, сказал:

— А я могу предложить другой: за его преданную банду временных американцев!

Глава семнадцатая

Рэймидж проснулся на следующее утро с таким вкусом во рту, словно сосал пулю от пистолета, а голова пульсировала, как барабан, по которому отбивают общий сбор. Он крикнул вестового и пожалел об этом тут же, когда острая как лезвие ножа боль ударила в висок. Он, конечно, отлично поужинал на борту флагмана, но как он себя вел? Не говорил ли он слишком много? Не выказал ли нескромность? Не придавал ли слишком большого значения своим мудрым мыслям? Он не знал этого, но знал, что был слишком пьян к тому времени, когда возвратился на борт «Кэтлин».

Он внезапно увидел письмо на своем столе и, когда подвесная койка качнулась, потянулся и схватил это. Письменный приказ от сэра Джона: на рассвете «Кэтлин» должна выдвинуться и занять позицию в пяти милях впереди флота. Он посмотрел на часы — было уже семь, целый час после рассвета. В этот момент стюард вошел в каюту и был тут же отослан с приказом вызвать штурмана.

Саутвик прибыл — он казался веселым, но очевидно усталым, и, видя неприветливое выражение на лице Рэймиджа, держащего письмо, сказал:

— Доброе утро, сэр. Не волнуйтесь: мы находимся на позиции.

— Но как?..

— Когда вы попали на борт, вы упоминали что-то о приказе, сэр, и поскольку вы выглядели немного… гм-м, усталым, я взял на себя смелость вынуть письмо из вашего кармана и вскрыть его после того, как вы легли спать.

— Усталым, будь я проклят! — зарычал Рэймидж. — Я был пьян.

— Вы упоминали, сэр, что адмирал надеется увидеть донов сегодня.

— Сегодня или завтра. Он думает, что если доны вышли из Картахены вовремя и попали в тот же самый шторм, их унесло еще дальше в Атлантику, чем нас, потому что они, вероятно, не могли лечь в дрейф. Они должны быть на пути назад, к Кадису, и мы пересекаем их вероятный маршрут…

— Тогда при небольшой доле удачи мы будем первыми, кто увидит их! — Перспектива ясно понравилась штурману, который погладил свой живот, как будто в ожидании доброго обеда.

— Не ошибитесь на сей раз, Саутвик. Дайте мне бумагу со стола… Спасибо. Вчера я подсчитывал это. У сэра Джона пятнадцать линейных кораблей — у испанцев двадцать семь. Семь из них несут больше пушек, чем любой из наших кораблей. Подождите, пока не увидите «Сантиссима Тринидад» — он огромен. Все это составляет в целом пятнадцать британских линейных кораблей, несущих 1 232 пушки, против двадцати семи испанских линейных кораблей, несущих 2 308. Что дает донам преимущество в 1 076 пушек. Почти вдвое больше, фактически…

— Что же, — сказал Саутвик спокойно, — значит они не превосходят нас в численности.

— Что! — взорвался Рэймидж. — Не будьте так…

Саутвик усмехнулся.

— Они должны были бы нести 3 696 пушек — не забывайте, что один англичанин равняется трем испанцам.

— Люди, а не пушки, — возразил Рэймидж. — Такое рассуждение просто смешно.

Стюард принес котелок с чаем, и Рэймидж показал жестом, чтобы тот налил чашку и Саутвику.

— Вы наполовину правы, тем не менее, — признал он. — Люди стреляют из пушек.

— Я сообразил это, когда мы взяли «Сабину» — они превосходили нас приблизительно четыре к одному, но это, кажется, вас не беспокоило.

— Это еще как меня беспокоило, положим, но… — Он вспомнил выражение лица адмирала прошлым вечером. — Но это обеспокоило сэра Джона даже больше. Фактически…

Послышался стук в двери, и вошел Джексон.

— Парус в поле зрения, сэр, по правой скуле.

Рэймидж поглядел на репетир компаса над головой

— Поднимите сигналы: «Неизвестный парус» и пеленг на него. Общий сбор, мистер Саутвик.

Саутвик последовал за Джексоном на палубе, в то время как Рэймидж поспешно умылся и оделся. К тому времени, когда он был на палубе, флаги сигнала «Неизвестный парус» и пеленга на него развевались на ветру, предупреждая флот, находящийся в пределах видимости за кормой. «Кэтлин» выполняла свою задачу — заглянуть за горизонт на пять миль дальше, словно через гигантскую подзорную трубу; сигнальные флаги играли роль оптических линз.

Джексон, взгромоздившись на мачту рядом с впередсмотрящим, крикнул:

— На палубе! Это фрегат.