Рейн и Рийна

— Ты не знаешь, чем этот Ильмар теперь занимается? — наконец осторожно, словно боясь спугнуть Рийну, боясь этой непонятной слабости, охватившей девушку, спрашивает Рейн.

— Ильмар?.. A-а… Длинный… То ли электрик, то ли монтер где-то… Не знаю точно. Мне как-то все равно, не спрашивала… А зачем тебе?

— Мы до восьмого в одном классе учились. Ему как шестнадцать исполнилось, так он… деньги пошел зарабатывать, — объясняет Рейн.

Рийна кивает безучастно. Эта тема ее не интересует. Впрочем, как и любая другая. Она окончательно ушла в себя, в свои думы — невеселые, похоже. А может быть, она вообще ни о чем не думает, не в силах думать, и мысли ее устали, как и она сама. Возможно, единственное, на что Рийна способна сейчас, — это переставлять ноги, да и то с большим трудом.

Неожиданно она поднимает взгляд на Рейна и, тряхнув головой, словно удивляясь сама себе, говорит:

— Знаешь, я так боялась, когда ты там с этим мотоциклом… Ни с того, ни с сего, как дурак, чужой мотоцикл схватил.

— Ну сразу и дурак, — обижается Рейн.

— А то! Кто ж еще!

Где-то в самой глубине души Рейн чувствует, что Рийна права. Действительно, с какой это стати он завелся… «Испытание смелости». «Всякий поступок имеет свою суть»… Парень-кремень… Глазки, ласковые прикосновения…

Но все равно самолюбие Рейна задето.

Да у кого же не перевернется все внутри, если ему бросают в лицо правду, пусть даже это сделает лучший друг.

«Надо же все испытать… — вновь убеждает себя Рейн. И тут же приходит сомнение: — А все ли? И в том ли смысле, в той ли связи, в какой я пытаюсь оправдать это своими рассуждениями?»

Он словно воочию видит застекленную табличку, видит орнамент, украшающий ее, видит даже узор обоев. Одного только не помнит — был ли у них когда-нибудь с дядей Яном разговор насчет этой сентенции. Так что в конце концов Рейн решает, что такого разговора не было.

Постепенно обида на Рийну проходит, и Рейн касается ее руки.

— Что с тобой? Болит что-нибудь?.. — пытается он простодушно вызвать Рийну на откровенность.

— Твое какое дело! Тоже мне нашелся! Что это ты все выспрашиваешь да вынюхиваешь! — с неожиданной злостью бросает она вдруг Рейну.

Рейн сует руки в карманы куртки, пожимает плечами — нечего и разговаривать с этой загадочной и непонятной девчонкой. Сколько можно терпеть оскорбления! Рядом пусть себе идет, если хочет! А на углу Сыле можно и распрощаться. Навсегда. Еще не хватало, чтобы всякая встречная-поперечная девчонка ему голову морочила!

Немного погодя Рийна, наконец, говорит просительно:

— Ты не обращай внимания… Я не хотела… Просто я такая… тут ничего не поделаешь.

Рейн как будто понимает, что слова эти надо принять как объяснение или извинение и за недавнюю резкость, и за что-то еще — более серьезное и глубокое. Но что же это может быть?

Попытка к примирению приносит свои плоды. Рейн как-то оттаивает и неожиданно для самого себя приходит к выводу, что на углу Сыле распрощаться навсегда никак нельзя. Нельзя, чтобы эта странная двуликая Рийна навсегда исчезла в вечерней темноте… Было бы… очень жаль…

Центр города остался позади. По обеим сторонам улицы теперь стоят двухэтажные деревянные домишки. Местами улица освещена, кое-где она разрыта и снова кое-как закопана. Осторожный прохожий тут ногу не сломит, но споткнуться споткнется.

— Я живу вон там, в угловом доме, — наконец находит что сказать Рейн. Просительный тон Рийны смягчил его, однако в голосе звучит показное равнодушие. Причина тому — открытие и для самого Рейна неожиданное — ему непременно хочется встретиться с Рийной еще раз! Но признаться девчонке в этом нельзя ни в коем случае!

Рийна останавливается и протягивает руку:

— Ну пока, похититель мотоциклов!

Рейн оставляет подкол без внимания и как бы между прочим, небрежно так, предлагает:

— Я провожу тебя…

— Нет, нет! Я пойду одна! — поспешно и как-то испуганно отказывается Рийна.

Она поворачивается и легкими шагами, пытаясь изобразить прежнюю веселость, идет домой.

Рейн стоит, смотрит ей вслед, пока она не скрывается за углом. У него голова идет кругом от всего пережитого, от сегодняшнего вечера, переполненного событиями. Но он не собирается припоминать в подробностях все, что слышал, видел, делал сегодня, припоминать это с тем, чтобы как-то оценить, проанализировать. Что было, то было. Единственная реальная и совершенно очевидная штука — у него в кармане две пятирублевки! Десять рэ! Да он же настоящий богач! Он теперь многое может позволить себе!

Рейн достает деньги, расправляет их, аккуратно складывает, прячет обратно в нагрудный карман и застегивает его.

Уголок другого кармана безобразно свисает вниз, напоминая о нападении, «воронят».

Словно для того, чтобы скрыть оборванный карман от глаз матери, Рейн прижимает ладонь к груди и медленно идет через улицу, пока не скрывается в воротах родного дома.

6

Характеристика на ученика десятого класса Рейна Эрма.