Рейнджер

Лень — это весомый фактор, но был и другой. Я из истории помнил, что бывало с захваченными во время войн городами. И не только со славянскими поселениями во время нашествия Чингиза да Батыя, но и позже, при европейских войнах. А тут, случись захват города — в жилые кварталы ворвутся орки, представители другого биологического вида, тёмной расы, любители человечинки. И если в моих силах как-то повлиять на возможный исход вероятной осады, пусть это будет только увеличением потерь противника и отсрочкой падения города на пару часов — кто знает, может именно в эти часы к осаждённым придёт помощь? Похоже, тут на собственный характер плотно наложились и влияние Спутника, и Кодекс Стражей. Хм, Кодекс имеет на меня такое заметное влияние? А с другой стороны, если Печати Обетов есть на моём теле, если они проявляются в виде того самого щитка — то никакого удивления не должно вызывать то, что эти ритуалы, пройденные моим подсадным духом, действуют и на меня.

Если показуху устраивать некогда и не с кем, как-либо продемонстрировать новые приёмы — тоже, то что остаётся? Рассказывать об эффективных действиях стрелков, о перспективных методиках — что же ещё. А для большей убедительности — надо вести агитацию на конкретных примерах, вплоть до пересказа Азенкурской сказки, только с некоторыми уточнениями, которые приблизят её к реальности. Вот, идея: надо привлечь к этому делу Гролина, похоже, у него всяких баек в запасе — на две Шахерезады хватит. Вот пусть прекращает скромничать, перетряхнёт свои закрома и выберет подходящие. Надо будет только представить его «ко двору» в моём обиталище — и пусть за трапезой ездит по ушам офицерам гарнизона. Но это после того, как он на пару с Драуном закончит доклад старейшинам диаспоры, и то — если эту парочку не отправят лично в горы, докладывать по инстанциям.

Кстати, о двурвах. Вчера, встав на довольствие, зашёл в местное отделение банка — узнать, как у меня со средствами в целом и не поступали ли деньги от Миккитрия. И тут столкнулся с интересной особенностью местной банковской системы. Молодой бергзер выдал мне расклад по счёту, перечислив солеры, луны и медяки на моём счету. Оказалось, что в какой монете средства поступили на счёт — в той они и числятся! Поэтому состояние счёта, например, в один золотой, семь серебряных и двенадцать тысяч медяков никого бы не удивило, кроме меня. Пересчёт в другую монету считался отдельной услугой и был (правильно, приз — в студию!) платным удовольствием. Миккитрий что выручил — то и засыпал в банк, поделив в определённой пропорции. Так что золота у меня «на карточке» не добавилось, зато появилось определённое количество серебра и изрядное количество меди. Тролль, оказывается, был тем ещё хомяком, и сгноил далеко не все трофеи. Следует учесть ещё и то, что продано далеко не всё, большая часть имущества ждёт законных наследников.

Вот тоже — казалось бы, средневековье дремучее, а соблюдение имперских законов, особенно — в отношении собственности, на уровне, способном вызвать зависть. И дело, пожалуй, не в суровости наказаний (загреметь на каторгу или на эшафот — это надо хорошо постараться), а в убеждённости, что отвертеться не удастся. Ну, и магически подтверждаемые клятвы, обязательные для всех государственных чиновников. Потому в Роулинге ищут наследников сгинувших на большой дороге путников, в глухую деревушку на заброшенном тракте везут за несколько сотен вёрст сообщение о наследстве — и это абсолютно никого не удивляет. Блин, и правда — завидно.

Добравшись до стрельбища, я познакомился с начальником учебки, пожилым усатым дядькой в звании, приравненном мною к капитану. Имя своё он произнёс неразборчиво, переспрашивать я постеснялся. Решил — узнаю в канцелярии, или ещё где при случае, а пока буду обращаться по званию или просто на «вы». Благо с моей совершенно дырявой памятью на имена опыт такого вот безлично-вежливого общения накопил изрядный. Могу знать и помнить о человеке кучу всего — возраст, предпочтения в музыке и кино, политические взгляды, отношение его к окружающим, количество детей и внуков, какие сигареты он курит — и не помнить, например, отчество и фамилию. Или наоборот — фамилию знаю, а имя в голове не держится. Своего преподавателя по «вышке» — то есть высшей математике — выучил (в том смысле, что сопоставил вместе должность, внешность, фамилию и имя-отчество) только к концу третьего семестра. До того путал по фамилии с физиком, а по отчеству — с историком… Опять я отвлёкся.

Итак, дядька, покосившись недовольно на армейские нашивки на моей не слишком форменной одежде, проворчал:

— Ладно, предупредили. Пойдём, сотник, там твои как раз строятся.

За полсотни метров пути от кабинета до плаца этот капитан успел сделать мне штук семь замечаний, касающихся ошибок в расположении и комплектности знаков различия на моей одежде. Как я узнал позже, его за такую вот дотошность дразнили, а кое-кто, кто мог себе такое позволить — и в глаза называли Инквизитором.