Рейнджер

Однако, с другой стороны, для меня проблема «прямого пути» лежала в ином: идти в Резань не было ни малейшего смысла без амулета. Конечно, плата за услугу мной не получена, но попробуй, поспорь с богом. Да и не исключено, что я подберу кошелёк при следующем посещении Костра в Тумане. А если и нет — не велика беда, не бедствую. Итак, прямая дорога нам заказана, делаем крюк.

Я услышал, как Драун как раз жалуется своему соплеменнику:

— Вот зачем было через южные ворота выходить? Теперь вокруг города к воротам на восход, там два дня до «Шуршунчика», а будем тянуться за караванами, которые нас сейчас обгонят.

Похоже, двурвы вчера вечером продолжили налегать на эль, и, если Гролин был просто какой-то полусонный, то Драун выглядел совсем смурным и недовольным всем вокруг. Тем более что понимал: никто, кроме него самого, в его состоянии не виноват.

— А вот объясните мне, богов ради, зачем вы собрались такой крюк закладывать?! Сначала по так называемой восточной дороге — на северо-восток (если не считать всех загибов) два дня до таверны. Потом — полдня обратно. Затем — на юг, забирая немного к западу. Это сколько в итоге будем путешествовать туда-сюда?!

— Дней пять…

— Вот-вот. А зачем? Тут по прямой два дня всего.

— Тот, кто ходит напрямик — поднимает потом крик, — это уже Гролин.

Да, ребятам их блуждания по лесу вдоль дороги долго ещё будут вспоминаться.

— Это про тех, кто прямо ходить не умеет. Ну, в путь!

— Эй, так мы, значит, в таверну заходить не будем?!

— Ну, если найдёте в лесу какую-нибудь, то зайдём.

Раздался дружный вздох. Я, посмеиваясь про себя, зашагал по дороге — решил воспользоваться ею до края леса чтоб не вызывать излишнего любопытства среди стражников и не спотыкаться о кротовьи кучи.

— Хорошо, что я с собой взял! Жаль, что маловато…

Интересно, что именно Драун «взял с собой»?! Явно не пиво — меньше бочонка им с собой нести без толку. Что-то крепкое? Ладно, если хлопнуть по рюмашке перед сном, но мало ли. Я решил не терзаться вопросами, а просто спросить:

— И о чём это речь идёт?

— Да так… Кефирчик практически! — двурвы переглянулись и заговорщицки захихикали. Ох, не нравится мне это! Ну да ладно, люди вроде как взрослые. Кстати, слово «кефир» они от меня подцепили, было дело по дороге.

Первый день пути оказался тихим и будничным. Мы добрались до леса, прошли вдоль опушки минут десять и, улучив момент, когда нас никто не видит, свернули в него с дороги. Лес был пригородный — то есть с довольно густой сетью тропинок, следами выпаса скотины, частыми пеньками и изрядно потоптанными ягодниками. Тем удивительней было встретить ближе к вечеру очередного иглозубого лже-кролика. Удивление не помешало прибить эту мелкую нежить, причём мимоходом, зато тема для разговоров появилась. Другой живности, не считая всякой птичьей мелочи и парочки каких-то не то змей, не то ящериц, не видали, да и не особо присматривались — запасы в мешках позволяли какое-то время не отвлекаться на охоту и собирательство.

Вскоре после встречи с рэбтором следы человеческого присутствия мало-помалу сошли на нет. Прошагав до сумерек, мы вышли на достаточно уютную полянку, где и решили заночевать. Разложили костерок, разогрели самые скоропортящиеся запасы. Я пожертвовал последние остатки своего бальзама — всё же двурвам длинные пешие переходы по лесу не слишком, мягко говоря, привычны. Разделили вахты, я выставил все положенные сигнальные и защитные контуры.

Перед сном я ещё успел развернуть карту и немного посидеть над ней. Удивительно, сколько информации о Мире всплыло из памяти Спутника, как при этом разглядывании, так и в предыдущем случае, когда ещё только намечал маршрут. Вот откуда бы мне знать, что эта петля дороги следует древней границе между некогда независимыми графствами? Заодно вспомнилось и то, на что намекал Арагорн — происхождение названия «Резань». Корни его таятся в правлении Солера Первого, того самого, что ввёл в обращение одноименную золотую монету, и который на самом деле был Вторым. Как я уже упоминал, разрезание золотого солера приравнивалось к покушению на императора. Соответственно, хождение повреждённых или разрезанных монет было недопустимо. А всякого рода недовольные правлением Солера Первого, успевшие сбежать на сопредельные территории, взяли в моду рассчитываться именно резаными золотыми имперской чеканки.