Рейнджер

На границе тумана я увидел, как что-то блеснуло на земле. Точнее, земли как таковой тут и нет, но каждый раз проговаривать, пусть и про себя, «твердая поверхность, воспринимаемая как каменистая равнина», — слишком уж длинно и заковыристо. Так вот, я заметил на этой поверхности металлический отблеск. Сторожко оглянувшись по сторонам, я подошел поближе и наклонился к заинтересовавшему меня предмету. Вон еще блестит, и еще… Какие-то куски металла, и вот этот, который самый большой, что-то смутно мне напоминает. Двигая обломки кончиком ножа, я принялся собирать головоломку. Вскоре обломки сложились в дважды странный клинок — странно выглядящий и странно знакомый. Я призадумался. Точно! Очень уж эта находка похожа на лезвие одного из тех ножей, которыми Лекс хвастался.

С одной стороны, если это и правда принадлежало знакомому ассасину, находка говорит о том, что Саша выбрался из замка. С другой — ему пришлось принять бой, который неведомо чем кончился. С третьей — эти куски металла могли не иметь вообще никакого отношения к Сашке. Может, они тут с сотворения тумана болтаются, или только кажутся мне… Алене я решил о находке без крайней нужды не говорить. В крайнем случае, если слишком переживать будет о судьбе товарищей, скажу, что нашел следы их пребывания около тумана.

Кстати, о девушках. Мне показалось, или она и правда шевельнулась? Я подошел к клирику, опустился на правое колено (которое в штанине) и наклонился посмотреть поближе. Как раз в этот момент Алена открыла глаза и слегка вздрогнула. Я, отчасти по необходимости, а отчасти — оправдывая свое столь близкое присутствие, вновь протер ее лицо тампоном от перевязочного пакета.

— С возвращением! Ален, если ты от практически братского и почти невинного поцелуя так сознания лишаешься, то что ж с тобой после свадьбы-то будет?!

Личико порозовело, вот, гораздо приятнее прежней синюшной бледности.

Девушка вздрогнула и спросила:

— Четки?

— У меня в кармане плаща, в левом. Доставать будешь сама, они меня током бьют так, что искры из глаз сыплются. Если можешь — прямо сейчас и забирай, а то я нервничаю.

Девичья ладошка скользнула в карман, а ее хозяйка слегка приподнялась на импровизированном ложе. Я чисто машинально запустил правую руку под спину, чтоб помочь и поддержать. Интересно, почему она свое имущество еще не вынула из моего кармана. Что?! Это мне чудится или?.. Или она гладит мою ногу через подкладку плаща?!

Я наклонился еще чуть ниже и легонько коснулся губами уголка ее губ. Никакого сопротивления. Интересно… Я пробежался легкими прикосновениями губ от одного уголка рта девушки до другого и рискнул поцеловать «почти по-настоящему» — и она мне ответила! Опущу технические подробности, скажу только, что голова закружилась, как когда-то на первом курсе, когда… впрочем, это лишнее и личное. Даже не самая, мягко говоря, удобная поза ничуть не мешала. Правой рукой я приподнял Аленушку, левая же автоматически скользнула под ранее расшнурованную куртку и там коснулась сквозь тонкую рубашку чего-то теплого и мягкого.

Девушка вздрогнула всем телом и отстранилась, уткнувшись обеими руками мне в грудь.

— Стой, подожди, не надо! — ее лицо горело, как маков цвет. — Не надо, не сейчас…

Храбрый боец превратился в донельзя смущенную девушку.

— Отпусти меня… Отвернись, я оденусь.

Хм, солнышко, ты и сейчас далеко не раздета, собственно говоря. В такой ситуации может быть два варианта — или послушаться и прекратить, или мягко, но настойчиво, форсировать события. Форсировать — не то место, не то время и не то состояние здоровья у дамы. Придется отпустить.

— Хорошо, ты тоже не подсматривай, мне штаны сменить надо, у этих кто-то штанину отгрыз. Какая-то на редкость голодная и зубастая моль попалась!

Собственно, просить смысла не было, длинный плащ позволял спокойно переодеться, просто отвернувшись, но стоило показать, что я понимаю ее, и вообще — мы в одной лодке. Я взял свой рюкзак и на непроизвольно подрагивающих в коленках ногах отошел метров на пять. Да что это со мной такое — реакция, как в ранней молодости при внезапной влюбленности, одной из первых не совсем платонических. Аж ноги подгибаются.

Минут через десять за спиной послышалось:

— Я готова. Ну, почти… Помоги ремни затянуть!

Алена стояла уже в надетой бригандине, правда, опять побледнела и покачивалась. Я протянул ей откупоренную несколько ранее бутылочку:

— На пока хлебни укрепляющего. Пару глоточков — и хватит.

— Справишься с ремнями?

Я проглотил вариант ответа, что, мол, уже справился разок, когда развязывал. Вместо этого произнес:

— Я с корсетами справлялся, и послеоперационными, и теми, что фигуру подтягивают.

Через пару секунд раздался новый вопрос:

— Бррр… Что это за самогонка?!

— Продукт совместного творчества одного рейнджера, двух двурвов, алхимика и мага-артефактора.

— Все понятно, кроме одного — что за двурвы и чего вы тут намешали?!

Собственно, это не «одно», а как минимум два вопроса, но для девушек такое типично. Попробуй только скажи — можешь узнать о себе много нового.