Рейнджер

Наутро мы продолжили путь. Пока наша экспедиция напоминала какой-то поход выходного дня для всей семьи, не считая рэбтора. Однако чем ближе было место назначения, тем осторожнее мы становились. Стали чаще попадаться следы зверей, да и сами они тоже, но, кроме того, пару раз натыкались на места гоблинских привалов.

Ближе к вечеру мы вышли на берег очередной лесной речушки. Хоть до темноты еще оставалось немало времени и можно было прошагать еще часика два, но все дружно решили, что для этого дня вполне достаточно — все равно сегодня до места не доберемся, а если и дойдем, то к темноте, не самое лучшее время для вторжения на гоблинскую территорию. В любом случае придется еще одну ночь провести в лесу. Да и неизвестно, найдем ли мы дальше такое же уютное местечко.

Оставив двурвов разбивать лагерь, я отлучился в сторонку, чтоб заодно и дровишек поискать. В высокой траве я нашел несколько кустиков припозднившейся земляники. Знаете, как это бывает, когда в лиственном лесу, среди травы, вырастают почти такие же длинные, как эта самая трава, стебли, на которых неторопливо наливаются особенно крупные и сочные ягоды? Не выспевают очень ранние, небольшие и суховатые, но ароматные, как на пригорках и солнцепеках. И не раскисают водянистыми, клеклыми пузырями, как в сырых и темных болотинах. А вот именно та самая золотая середина, когда на полянке на первый взгляд — просто зеленый ковер травы, но стоит только раздвинуть руками растительность, и увидишь урожай, позволяющий за час-полтора без особой спешки набрать небольшое, литров на пять-семь, ведерко ягод.

Здесь, правда, полянка была совсем маленькой, земляники от силы на стакан. Потому и двурвов звать не стал — они бы больше вытоптали, чем съели. Я уже объедал последние ягоды, от полянки, облюбованной нами для ночевки, меня отделяли всего-то пара метров и один развесистый куст. Отчетливо слышался тихий разговор двурвов, как вдруг там, на месте ночлега, раздался резкий хлопок, напомнивший звук подрыва взрывпакета, и сразу же наступила полная, гнетущая тишина…

Моя реакция на взрыв предоставила мне повод крепко задуматься впоследствии. Потому как налицо было расхождение рефлекторной реакции, моей и Спутника. Я сразу же метнулся залечь на землю, головой к взрыву, к корням куста, а реакция Спутника была — сорвать лук и прыгнуть за дерево. Оказавшись на траве с луком в руках, я понял две вещи: во-первых, даже самый лучший лук отличается от самой простенькой винтовки тем, что лежа из него не постреляешь. А во-вторых, случись такой раздрай в серьезном бою — и мне кранты, без вариантов. Да уж, не самое обнадеживающее открытие, особенно с учетом предстоящих событий.

Все описанное заняло от силы секунду-другую. Я аккуратно выглянул из-за куста около его корней, стараясь не нарушить своей головой контур укрытия. Спиной ко мне неподвижно сидел Драун. Метрах в четырех с половиной («четыре метра семьдесят два сантиметра», подсказал мой навык, полученный при Переносе в новый мир) лицом к нам обоим так же неподвижно стоял Гролин. Над полянкой висела мертвая тишина и какой-то странный запах. Несло кислятиной, запах был резкий, неприятный, но в то же время чем-то смутно знакомый, эдакое дразнящее ощущение, что когда-то, очень давно, доводилось нюхать такое, но в другой обстановке. И вся трава вокруг сидящего двурва была покрыта непонятной белесой субстанцией. Масса, которую вначале принял за снег, потом за пену, еле слышно шипела и странным образом шевелилась. Грудь, живот и борода Гролина были покрыты мелкими крапинками того же вещества, но он очевидным образом был на границе зоны поражения.

— Ч-что эт-то?! — эхом моих мыслей прозвучал непривычно робкий и дрожащий голос того из парочки, что остался на ногах.

— Ик! — не слишком информативно отозвался Драун, передернулся всем телом и снова замер.

Ну что ж, главное понятно — оба живы, и взрыв был не нападением врагов, а следствием очередной выходки неистощимого и неутомимого в поисках приключений на собственный филей берглинга. Я встал на ноги, отряхнулся от налипших листьев, спрятал лук в чехол и вышел на полянку. Тем временем на редкость познавательная беседа двурвов заканчивала четвертый круг, и Драун расщедрился на новые подробности:

— Вот, ик! Нам было, ик! Значит, вместо — ик! Вечерком, значит…