Рейнджер

Ребятки пожали плечами, переглянулись, буркнули что-то согласное и отправились вдвоем в одну комнатку. Ну и ладно, дело хозяйское. Войдя в комнату, я еще раз задумался на тему своей адекватности миру. Я отнесся спокойно, как к должному, что до бани мне белья чистого не дали — и правда, грязному в постель заваливаться неприлично даже. Но вот сам факт такого отношения со стороны местных — ну, никак оно со Средневековьем не соотносится! С нашим, с земным. Тогда и знатные люди, мнящие себя культурными, по году и больше не мылись (если под дождь не попадали) — и ничего, это считалось нормальным. Все же здесь другой мир и другие нравы. И строй местный — скорее псевдосредневековье, надо помнить об этом и делать постоянную поправку. Как бы не нарваться на очередные неприятности по этому поводу.

Подремав вполглаза («курей пас», как говорила про такой сон моя бабуля), я дождался баньки. Никогда не был особым любителем развлечений с парилкой, но отмыться в ней можно хорошо. Оставив двурвов, оказавшихся большими ценителями парной, доводить температуру в бане до близкой к кузнечному горну, я вернулся в свою комнатку и с удовольствием проспал до позднего обеда. То есть — часов до трех, по моим ощущениям.

Под конец процесса моего кормления к столику подошел местный староста. Он какое-то время мял в руках шапку, явно желая что-то спросить или скорее попросить меня о чем-то не слишком приятном. От обеда оставался только местный «чай» — скорее всего, травяной отвар. Учитывая, что редко кто из варщиков дает себе труд подумать над тем, что кидает в котелок и, уж подавно, как травы сочетаются друг с другом, — невелика потеря, скорее всего. Я попросил принести лучше квасу (тоже возможны варианты, надо сказать) и повернулся к старосте:

— И?

— Ну, тут такое дело… Наш хозяин, то есть — хозяин деревни, редко тут бывает…

— И что дальше? Найти и сделать замечание? Или просто сюда притащить?

Дядьку передернуло от одной только мысли, чтобы попросить о таком.

— Нет-нет, тут просто дело одно рассудить надо. Не то чтоб сильно важное или там срочное, но очень надо.

— А я тут при чем? И почему барона не попросили?

— Ой, очень он грозный и сердитый. А вы же тоже можете, именем Ордена…

Вот уж новость так новость. Нет, в самом начале общения со Спутником что-то такое всплывало, но чтоб так вот…

— А сам что же? Неужели нет власти — судить и рядить? Ты ж староста, а не хвост собачий!

Староста немного замялся.

— Не справился вот… — и развел руками с самым виноватым видом.

«Ну, не шмогла я, не шмогла», — вспомнилось мне ненароком. Да и вид у старосты был такой, как мог быть у той самой клячи.

— Что с вами поделаешь. Давайте вашу задачу… — Связываться с лишней проблемой совсем не хотелось, но и ронять авторитет Ордена — тоже.

В комнатушку тут же стал набиваться народ.

— А что за дело-то? — спросил я у представителя власти.

— Наследство, — тяжко вздохнул тот. Да уж, я на его месте тоже не стал бы решение выносить — в любом случае обязательно найдется кто-то, кто посчитает себя ущемленным и обиженным. Тут прикрыться чужим авторитетом и свалить ответственность на кого-то постороннего, кто уедет и вряд ли вернется, — самое роскошное дело.

— Стоп! — крикнул я в сторону входа: в комнатку вломилось уже тел пятнадцать, и напор не ослабевал. Похоже, вся деревня решила втиснуться в «зал заседаний». — Входят только наследники!

— Так что, мне одной заходить? — громогласно вопросила… эээ… тетка гренадерских пропорций.

— Это мы как раз и выясняем. Все, кто считает себя наследниками, — внутрь, остальные — брысь за дверь. Если кто-то понадобится, позовем. Староста, станьте-ка у двери, чтоб лишние не лезли.

В помещении остались, кроме меня и старосты, та самая гренадерша с блеклым и, мягко говоря, некрупным мужичком, в глазах которого иногда мелькали лукавые чертики, и парень лет двадцати. Именно «парень», а не мужчина, хоть взросление в этом мире, да еще и на селе, должно бы наступать в более юном возрасте. Но было в нем что-то такое, в длинной и тощей нескладной фигуре, в обтерханной, хоть и чистой, одежке… Не заматерел он еще, короче говоря. Ну и парочка двурвов на правах охраны, куда ж без них.

Тетка раскрыла было рот, но староста молча показал ей кулак. Та хмыкнула пренебрежительно, но все же вняла предупреждению.

— Завещание есть? — начал я опрос участников процесса.

— Да чего там только нету, может, и это тоже лежит где-то, — изрекла тетка.

— Я спрашиваю — последняя воля покойного была?

— Конечно, была! Сколько раз, бывалоча, говаривал, что все, мол, что ни имею, — тебе, Зираина, оставляю, вот как сейчас помню… — Староста выразительно хмыкнул, тетка умолкла на полуслове.

— Свидетели этого есть? — дело начало проясняться. Или так только кажется?

— Какие еще свидетели?!

— Кто-то еще слышал это и может подтвердить?

— Что значит «подтвердить»?! Я — женщина честная, положительная, вон хоть кого спроси, хоть мужа моего! Ишь, проверять меня надо, а?! Да я…

— Ясно, свидетелей нет.

— Нету… — как-то сразу сдулась скандалистка.

— Тогда так, — продолжил я, — сперва определим, чье наследство делим.