Реинкарнатор

– Я помогу тебе. Ты не полицейский, ты тоже помнишь то, о чем лучше бы забыть. Я вижу долгие годы страданий в твоих глазах, такое нельзя подделать.

– Он тебе помог? – жадно спросил Костя. – Ты действительно забыла?

Девочка кивнула.

– Накануне я всю ночь сидела и записывала. Все те ужасы, что совершила в прошлой жизни. Я будто резала себя тупым ножом, вытаскивая на бумагу жилы из себя. Некоторые слова потом так и не удалось прочесть: все время, пока я писала, я рыдала, слезы капали и смывали чернила, но я этого не видела, не перечитывала. Если бы ничего не получилось – на следующий день я бы все сожгла, но на следующий день история моей жизни читалась как захватывающий ужастик или триллер. Мне было… просто любопытно. Я ведь ничего не помнила. Умом понимала: это моя жизнь, но внутри ничто не резонировало, не откликалось. Меня не мучила совесть – впервые за многие годы. Я ведь очень рано все вспомнила, по сути, детства мне не досталось. Только научилась ходить на горшок, как превратилась в сорокалетнего мужика в теле ребенка. Спасибо Борецкому, теперь учусь опять быть маленькой девочкой.

– Ты выглядишь… довольной. Несмотря на коляску.

– Да, я довольна. Не представляешь, как довольна! Звучит, наверное, дико, но сейчас у меня просто отличная жизнь! Дело в сравнении. А моя болезнь… я знаю, за что она мне, и, вот честно, каждый вечер благодарю Будду за то, что легко отделалась.

– Я бы тоже хотел прочесть о своей прошлой жизни на бумаге, – не соврал Костя. Ох, долгие годы он мечтал узнать, кем же был до этого перерождения!

К окончанию школы практически все хоть что-то уже вспомнили. Рауль так вообще прошел идентификацию личности в банке памяти. Костя же трижды почуял смерть, что тщательно скрывалось родителями. В старших классах он и сам понял, зачем нужно прятать свой дар. Тогда еще он считал это даром, а не проклятием. Друзья же один за другим переходили в ранг приятелей, а затем и вовсе переставали с ним общаться. Не интересно. В пятнадцать лет они ощущали себя тридцатилетними, его же заботили прыщи и девственность. А как тут хотя бы поцеловать девчонку, если в ответ на все его робкие и неуклюжие попытки ухаживаний одноклассницы закатывали глаза, фыркали и шли на свидание с другими, с теми, кто прекрасно помнил, как понравиться девушке.

– Пиши адрес и кодовую фразу, – кивнула Маша. – Давай быстрей, а то моя няня сейчас сойдет с ума от беспокойства. Они решили, что раз я все забыла, то снова стала маленькой девочкой, которая пойдет с незнакомцем, стоит ему поманить меня конфеткой.

– А что, не так?

Маша хмыкнула, и Костя готов был поклясться, что девятилетние девочки так не умеют. Продиктовав адрес, она протянула ему две руки:

– Ну… дядя Леша… бывай. Удачи тебе.

– Спасибо!

Рукопожатие оказалось не по-детски крепким.

Коляска покатила прочь. Няня подбежала к ребенку, без надобности поправила шапку с помпоном и направилась обратно, туда, откуда пришла. Костя смотрел им вслед до тех пор, пока коляска не скрылась за поворотом. Маша так ни разу и не обернулась.

Это была обычная трехэтажка, типовая, без изысков. В подъезде пахло сыростью, а на стене красовались нацарапанные три буквы русского алфавита. Ни опыт прошлых жизней, ни близость к святому месту не меняли человеческую породу. Раньше Костя часто размышлял: кем и для чего были созданы Купола? Для чего люди начали помнить себя? Да, наверное, человечество стало быстрее развиваться. Сравнивать, конечно, не с чем, но вряд ли без памяти с такой скоростью было бы открыто электричество, атомная энергия, изобретены компьютеры, генная инженерия, биотехнологии и прочее, что стало обыденным. Когда появились Купола, Русь еще находилась под татаро-монгольским игом! В азиатских странах уже вовсю записывали карму, а Европа больше века недоверчиво слушала истории о перерождении, в итоге азиаты опередили всех на целое поколение, а то и на два.

Да, наверное, человечество стало более мирным и терпимым. Уже через поколение исчезла такая архаика, как ксенофобия, патриархат, гомофобия. Ну а как иначе, если ты сам, рожденный белым европейцем, помнишь себя негром в Африке, а твоя любимая жена в этой жизни родилась парнем, как и ты? Но стал ли человек лучше, повзрослел ли он? Перестал ли делать глупости, будто подросток? Косте казалось, что нет. Какой цели добивался неведомый создатель Куполов? И не разочарован ли он? Может, отсутствие новых кармографов означает конец неудавшегося эксперимента? Или просто Косте очень хочется так думать, хочется стать обычным, нормальным человеком, а не белой вороной. И если он не помнит свою прошлую жизнь, то пусть именно это и будет нормой – не помнить.