Реинкарнация

Реанимационное помещение, где уже больше месяца находилась Аннелис, окутывал полумрак. За окнами бокса виднелись здания большого города, окрашенные закатом в огненно-красные цвета. Люди спешили домой после утомительного рабочего дня, машины выстроились в длинные ряды, мигая разноцветными огнями, кафе и рестораны манили гуляк своими яркими вывесками. ТАМ кипела жизнь, а здесь… Генрих Тейлор отвернулся от окна и поглядел на жену. «Господи! – взмолился он. – За какие прегрешения ты подвергаешь нас столь тяжким испытаниям? Господи, если ты слышишь, помоги нам, помоги Лиссе преодолеть все, дай ей силы для борьбы».

Силы, а главное, вера в выздоровление были ох как нужны не только Аннелис, но, как показали дальнейшие события, и самому Генриху. Все попытки вывести молодую женщину из комы не приводили ни к какому результату. В конце концов врачи стали просто разводить руками, а некоторые из них и вовсе намекнули Генриху Тейлору на то, что шансов на выздоровление у его жены нет и с этим фактом придется смириться. Самые безжалостные вообще посоветовали не мучить пациентку и отключить капнограф[10]. Но Генрих и слушать не хотел об этом, упрямо повторяя изо дня в день:

– Я уверен, она поправится, вот увидите. Лисса – боец, и мы не раз попадали в ситуации, поначалу казавшиеся безвыходными. Она справится…

Но время шло, а состояние Аннелис не менялось к лучшему. У Генриха сердце разрывалось от жалости, когда он глядел на бледное, исхудавшее лицо дорогой жены. Целые дни он проводил в больнице возле Аннелис, разговаривая с ней, помогая медперсоналу ухаживать за женщиной и заинтересованно участвуя в попытках вывести молодую женщину из комы. Нет, не так они планировали провести медовый месяц…

В тот вечер Генрих Тейлор задержался в больнице дольше обычного. Медсестра уже давно предлагала ему вернуться в отель, расположенный неподалеку от клиники (он перебрался туда сразу после инцидента с женой), но некое чувство подсказывало ему: что-то должно произойти в этот вечер.

Отойдя от окна, Генрих сел в кресло напротив кровати Аннелис и начал читать книгу. Но смутная тревога, зародившаяся в его душе ближе к вечеру, никак не давала сосредоточиться на сюжете романа. Он то и дело поглядывал на жену и прислушивался к мерному тиканью аппарата, контролирующего жизнедеятельность организма Аннелис. В очередной раз оторвав взгляд от книги, Генрих устремил его на прикроватный монитор, на экране которого светились линии различных диаграмм: ЭКГ, артериальное давление, частота сердечных сокращений, частота дыхательных движений… Успокоившись, что все показатели в норме, Генрих намеревался было продолжить чтение, как внезапно в воздухе раздался тревожный сигнал.

– Это еще что за чертовщина? – пробормотал он, стремительно встал и подошел к монитору.

Увиденное заставило его немедленно вызвать медсестру, и без того уже спешившую в бокс. Взглянув на ее перепуганное лицо, Генрих понял, что состояние Аннелис резко ухудшилось. Глядя на монитор, сестра закричала вбежавшему вслед за ней санитару:

– Немедленно вызови доктора Брауна! Сердцебиение учащается, а давление стремительно падает! Да скорее, чего стоишь!

– Что это значит? Вы обязаны мне все объяснить! – попытался выяснить Генрих, встревоженный не на шутку.

– Уходите! – закричала медсестра, зло поглядев на него. – Вы не должны тут находиться! Вы только мешаете!

Неожиданно звон, исходивший из аппарата, прекратился и превратился в низкий монотонный звук.

– Что произошло? – на ходу спросил доктор, почти вбегая в бокс.

– У пациентки упало давление до критической отметки, вследствие чего произошла остановка сердца, – испуганно пролепетала медсестра.

Доктор Браун быстро подошел к Аннелис и приподнял верхние веки. Расширенные зрачки девушки не реагировали на свет.

– Дыхание?

– Отсутствует, док.

– Пульс?

– Отсутствует, док.

Тем временем лицо молодой женщины стало постепенно покрываться синевой.

– Адреналин, срочно.

– Есть, док, – засуетилась медсестра.

– Где дефибриллятор?[11] – строго спросил доктор Браун, вводя внутрисердечно препарат. – Почему он еще не готов? Вечно вы возитесь…

Он выразительно поглядел на медсестру. Та покраснела и опустила глаза, боясь встретиться с врачом взглядом.

– Где Эдвард? Почему я ни до кого не могу докричаться?

– Я здесь, доктор Браун, – тихо произнес молоденький медбрат, растерянно переминавшийся с ноги на ногу возле двери.

– Вам особое приглашение надо? – накинулся было на него док, но, заметив охваченного страхом Генриха, спросил: – А вы что здесь забыли?

– Я… я… я, – перепуганным голосом бормотал тот.

– Вон! Вон отсюда! Сестра Грейс, почему в боксе посторонние?.. Дефибриллятор готов?

– Да, док.

– Вам нужно уйти, господин Тейлор. Мы сделаем все, что от нас зависит, а может, и больше. Идите! – решительно подталкивая Генриха к двери, сказала Грейс.

– Разряд! – твердым голосом произнес доктор Браун.

Это были последние слова, которые услышал Генрих до того, как за ним захлопнулась дверь. «Разряд, – мысленно повторял он, до сих пор не веря в реальность происходящего. – Разряд…»