Рупрехт Шульц также описал имевшийся у него с детства живой интерес к кораблям и судоходству. Он коллекционировал модели и картинки с кораблями. Этот интерес никак не мог быть вызван его занятиями в Берлине, в городе, расположенном далеко от моря, через который протекала только одна небольшая река.
Рупрехт Шульц писал (в письме ко мне от 26 мая 1964 года), что в финансовых вопросах он был чрезвычайно осторожен и избегал любых проектов, в которых усматривал риск потерять деньги. Среди родственников и в кругу друзей у него была репутация человека «осмотрительного». Он приписывал эту черту финансовой катастрофе в предыдущей жизни, когда он пошёл на риск и просчитался.
Что касается самоубийства в предыдущей жизни, то Рупрехт Шульц не сожалел о нём и не одобрял его. Однако он полагал, что в некоторых жизненных ситуациях самоубийство является рациональным решением. Он назвал ужасные условия жизни в Германии во время Второй мировой войны как подчас оправдывающие самоубийство. Это был один из способов избежать ситуации, ставшей невыносимой.
Рупрехт Шульц понял Людвига Колера, сразу заявившего в начале их переписки о том, что подробности жизни семьи Колер не должны подлежать огласке, и согласился исполнить его просьбу. Поэтому Людвиг Колер рассердился, когда Рупрехт Шульц, откликнувшись на обращение
Рупрехт Шульц не делал никаких попыток извлечь выгоду из своего опыта. Он отвечал корреспондентам, прочитавшим о его случае в
В письме к доктору Мюллеру, датированному 24 июня 1959 года, Рупрехт Шульц вывел своего рода формулу воспоминания прошлой жизни. Он писал, что для этого требуются сразу три составляющие:
А. Человек должен быть необычайно чувствительным, напоминая в этом сейсмограф, но не должен легко выходить из себя, словно он — «комок нервов».
Б. В прошлой жизни должно было произойти какое-то необычное происшествие, оказавшее глубокое воздействие на внутреннее «я».
В. В текущей жизни человек должен столкнуться с каким-то местом, предметами или событиями, которые запустят процесс воспоминаний прошлой жизни.
Слабость этого случая состоит в том, что, в отличие от множества более убедительных случаев в Азии, здесь я не мог собрать армию свидетелей, которые могли бы подтвердить заявления исследуемого. Рупрехт Шульц остаётся почти единственным рассказчиком о своих заявлениях до того, как они были проверены. И всё же у нас нет причин сомневаться в подлинности переписки между ним и Людвигом Колером, которая дала подтверждение этих заявлений. Письмо Рупрехта Шульца от 17 сентября 1952 года даёт нам замечательную компиляцию важнейших заявлений, которые мы хотели видеть.