Реинкарнация [СИ]

— Вам, похоже, это сравнение кажется чрезмерным? А как вам такое — жил был парень: воровал, лгал, дрался, даже изнасиловать кого-то успел, и умер в двадцать три года. В общем, дорога ему одна в Ад, и заметьте, вполне заслуженно. Но вот в чем проблема — лет до тринадцати он был еще ребенком, и не особо-то понимал всю мерзость своих поступков, получается, в сухом остатке остаются десять лет. Да, ужасных, неправедных, но всего десять лет. И что, за это он должен провести здесь миллионы лет мучений? Сотни миллионов. Вы хоть представляете себе этот срок? И все это за десять неправедных лет? Согласен, по сравнению с сыном, поставленным в угол на каких-то несчастных семьдесят лет, это даже не срок.

— Так вот, — продолжал он, — неужели вы думаете, что Бог, тот самый Бог, что заботится о своих чадах, кто справедлив, а он справедлив, пойдет на такое? На миллионы лет мучений за проступки совершенные дитем почти не разумным. А мы для него все такие. И даже те, кто мнит себя умудренным жизнь старцем. С его-то семидесятою-восьмидесятою годами.

Стас был сбит с толку. Он никогда не думал о вечности, просто не представлял ее. Да, понимая, что не умер, не умер окончательно, он предположил, что будет жить вечно, но только сейчас осознал насколько это долго — ВЕЧНОСТЬ. Да и то, осознал ли?

— Но сказано же, что будут гореть в Аду вечно, — неуверенно произнес он.

— Всего лишь ложь во спасение, — отмахнулся управляющий и показал рукой на коричневую равнину, — теперь, когда ты сам оказался тут, сможешь ли пожелать попасть сюда даже злейшему врагу? Даже не на вечность, на год? А ведь многие проводят тут десятилетия, иные и вовсе вторую жизнь, разбираясь с первой.

Он горестно вздохнул, и закончил, — только, сколько бы ни пугали адом, а дураков на Земле меньше не становится.

— Значит, отсюда путь есть? — Это главное, что сейчас интересовало Стаса.

— Естественно, — подтвердил управляющий, — только вот для этого надо не только в грехах своих раскается, тут ведь каждый вопит о прощении и раскаянии в первый же день как поймет куда попал. Нет, тут нужно понять, что тебя сюда привело и вытравить из души все, что этому поспособствовало, а это, поверьте, не так уж и просто.

— Но разве для этого нужно так истязаться над людьми? — Вот этого Стас не понимал, да и как понять.

— Молодой человек, знаете, почему Ад так жесток? Да потому, что где-то там, на Земле, одни люди хотят жить лучше других. Некоторые для этого усиленно работают, и речь не о них. Зато вот другие, готовы идти на все, чтобы жить лучше соседа, любым способом. И вот тут таких большинство. Вот поэтому Ад так жесток — тут невозможно устроиться лучше другого, тут нет смысла искать для себя лучшей доли, можно лишь нести свой тяжелый крест и думать о том, что тебя сюда привело. Но если тут появиться возможность, хоть как-то облегчить свое существование, найдутся и те, кто захочет этой возможностью воспользоваться, и тогда это будет уже не Ад. Я ответил на ваш вопрос?

Стас неохотно кивнул.

— Ну, тогда экскурсия закончена, — жестко и безапелляционно заявил управляющий, — садитесь в свою лодочку, и плывите отсюда.

А вот с этим Стас был в корне не согласен. Да, это был Ад, да в чем-то этот управляющий прав, но разве только для того Бог дал им возможность приплыть сюда, чтобы едва найдя кого-то, удрать поджавши хвост. И пусть это место предназначено для искупления грехов и осознания тех пороков, что тебя сюда привели, но есть же еще и банальное сострадание. И кто сказал, что даже в Аду нельзя совершать добрых дел, напоить того же страждущего, своим примером показывая ему что в этом мире есть еще что-то кроме ненависти, злости, стяжательства?

Вот с этими мыслями и обратился он к человеку в костюме.

— Добрые дела говорите? — спокойно, и даже холодно ответил он, — добрые дела это хорошо. Но только, если это они действительно добрые.

— Тогда позвольте мне помочь этой девушке напоить тех, кто работает на ближайшем руднике. Думаю, это не займет много времени.

— Нет. — Сказал, как отрезал управляющий.

— Но почему? — Опешил Стас. — Вы же только что сказали, что сделать доброе дело это хорошо.

— Хорошее дело, это конечно замечательно, — глядя в глаза Стасу начал тот, — только вот что вы называете хорошим делом? Отнести бочонок, поддавшись милым чарам этой обаятельной девочки? А вы случайно не в курсе, почему это прелестное создание оказалось тут в Аду? Она вам не рассказывала? И откуда вам знать, что делая вот это «хорошее дело», вы не добавите ей еще полгода-год в этом…, - тут он замолчал, обводя взглядом местность, — непривлекательном месте.

— Что тут плохого, чтобы отнести воду тем, кто в ней нуждается? — Стас сдаваться не собирался. — Да я понимаю, что это Ад. И даже понимаю, что люди, оказавшиеся здесь, этого заслужили. Но неужели толика сострадания — это так страшно? Неужели поделившись с кем-то водой, я должен навлечь на него беду? Разве то, что эти люди хлебнут немного воды, это преступление?