Реинкарнация Тьмы (СИ)

Входит стражник, с ворчанием ставит на пол корзину и быстро удаляется, запирая засов.

Я подхожу, чтобы рассмотреть подношение. Корзина полна снедью — тут есть и бутыль с вином, и хлеб, бекон, сыр, немного сладостей и фруктов. Набор вполне подходящий для сытного ужина, особенно если это первый такой ужин за долгое время.

Особо не задумываясь, сажусь прямо на пол и начинаю насыщаться. Ем, как будто в последний раз. Тем более, что, возможно, так оно и есть на самом деле. Возникает мысль оставить немного снеди на завтра, но я отгоняю ее и доедаю все до последней крошки.

От еды по телу разливается приятное тепло. Я насытился и теперь нужно дать организму переварить и усвоить все в него впихнутое. Я ложусь и проваливаюсь в сон. Теперь уже без всяких сновидений.

Утро для меня начинается отнюдь не как обычно. Меня, еще не вполне очухавшегося и не пришедшего в себя, стаскивают с кушетки и волокут по каменным коридорам два дюжих стражника.

Одна стража передает меня другой, я пытаюсь оглядеться, но у меня на голове оказывается непрозрачный мешок. Теперь меня тащат совсем уж небрежно. Я то и дело спотыкаюсь, стукаюсь об окружающие предметы и стены.

По моему субъективному хронометру мой поход длится чуть ли целую вечность. Под конец пути я полностью обессилен и уже всерьез подумываю о том, чтобы свалиться и постараться потерять сознание.

Чьи-то могучие руки подхватывают меня и с силой бросают на деревянную скамью. Мешок с головы сдергивают, внезапно на сознание обрушивается свет и звук десятков голосов.

Я в клетке, стоящей посреди огромного зала. Зал забит людьми под завязку. Стоит устойчивый гул, из которого невозможно разобрать ни единого отдельного слова. Я полностью дезориентирован, не могу понять, где я, и что происходит.

Громкий стук заставляет большинство голосов смолкнуть. Меня опять подхватывают и выводят в центр зала, в некое подобие миниатюрной кафедры.

Какой-то мужчина напротив меня начинает громко говорить. Он одет в черную мантию и... парик? А черт его знает. Глаза слезятся от яркого света, я не могу различить даже черты его лица.

На меня снисходит озарение. Суд, я в суде. Меня будут допрашивать. Передо мной, очевидно, судья.

— ... ознакомившись с материалами дела, показаниями свидетелей и стенограммами допроса подозреваемых, я признаться почувствовал себя обескураженным, — вещает человек в парике хорошо поставленным, почти оперным голосом, — Неужели у кого-то еще остаются сомнения в виновности? Мы знаем столько всего...

— Вы ни черта не знаете, — слова вырываются у меня изо рта сами собой, без участия мыслительного аппарата.

— Что, простите? Вы что-то сказали? — судья смотрит на меня с мнимым участием.

— Я говорю — ничерта вы не знаете, — повторяю гораздо громче, чем в первый раз.

— Ну так поясните, за этим вас и вызвали, — судья не остается в долгу, повышая свой голос на целый тон.

Я жду, собираясь с силами. Судья перекладывает на столе пару бумажек и продолжает прерванную речь.

— И если большинство из этих эпизодов еще хоть как-то можно попытаться... оправдать, посмотреть под другим углом. В конце концов все мы люди, случается, ошибаемся. Теряем ориентиры. Сбиваемся с пути. Опять же, вы отличились в Каламате, помогли справиться с неизвестной болезнью. Были частично оправданы, получили, можно сказать, второй шанс... И каков результат? Дичайшая трагедия в Гамбурге! Это уже, извините, за гранью!

— За гранью чего?

— За гранью добра и зла! За гранью понимания!

— А вы поработайте в поле, — я произношу это тихо, почти шепотом, но, по некой случайности слова разносятся по залу.

Судья замолкает. Постепенно в зале настает полная тишина, стихают даже далекие шепотки.

— Оторвитесь от своих бумажек и поработайте в поле. Окунитесь в это дерьмо с головой. Может тогда и поймете. Осмыслите. Что жизнь, порой, чертовски сложная штука. И, в конечном итоге, настает такой момент, когда кому-то приходится делать очень сложный выбор. Приходится выбирать: кому жить, а кому, уж извините, сдохнуть. Берешь такие вот весы и взвешиваешь: на одной стороне сотни жизней, а на другой — тысячи.

После такой моей наглой речи, я ожидаю чего угодно. Гнева, негодования, нового заточения. Но судья отвечает вполне спокойным тоном.

— А этот человек с весами, стало быть, вы?

— Бинго! — я устало киваю и позволяю себе неловко улыбнуться.

— Хорошо! Я постараюсь быть максимально беспристрастным, — судья одним махом убирает со стола все бумаги, оставляя его пустым, — Слушаю вас! Расскажите о трагедии в Гамбурге. Расскажите все, настолько подробно, насколько возможно. Я хочу услышать об этих самых весах, понять, что именно вы взвешивали, как принимали решение. Что побудило вас сделать то, что вы совершили.

Я оглядываю зал в поисках поддержки, но не вижу ни одного знакомого лица. Ладно, буду говорить назло. Назло судье и всем остальным. Смотрю в глаза человека в парике, откашливаюсь.

Глава №6. Вопрос выбора

Мне придется выбирать -Рай или больше?!Смерть или больше?!