Он все рассчитал до мельчайших деталей – он и Лена с детьми летели на Самуи в разные дни разными рейсами, зарезервировав разные отели. Они должны лететь сегодня, он – послезавтра. И вот его прекрасный
Галю Алехин подцепил абсолютно случайно. В баре отеля «Ритц Карлтон», недалеко от марины, куда открыт доступ для всех и где был камин высотой в человеческий рост и уютные глубокие диваны с красно-желтыми накидками. Вернее, что гораздо хуже, она подцепила его. Ясно было одно: Галя не была похожа на проститутку, что еще больше настораживало. Девушку по вызову в Лос-Анджелесе, впрочем, как и везде, опытный глаз русского опера Алехина мог распознать с первого взгляда.
Однажды, больше из любопытства, чем от одиночества, Алехин позвонил в
– I need a good-looking Russian-speaking girl.
– Bilinguals are sixty-five dollars extra6, – проинформировал мужской голос на том конце.
– Sixty-five only? – уточнил Алехин. – Not seventy-five?
– No, sir. Sixty-five only, – подтвердила трубка. – For you, sir.
– Ok, then go fuck yourself.
– Sir! Sir! You misunderstood me. For you…
– Ok. Write down my address…7
В разговорном английском за год в Калифорнии он «наблатыкался» вполне, правда, и база у него была неплохая: Алехин учился в спецшколе №13 Ебурга, знаменитой на всю Россию тем, что в свое время английский там преподавали лучше, чем в МГИМО. И не по одним только советским учебникам. В удивительной школе тогда работали еще более удивительные преподаватели из тех самых белоэмигрантских «шанхайцев», которые выросли в Китае и потом, после смерти Сталина, имели неосторожность вернуться на историческую родину, а родина их дальше Урала не пустила. Может, так и к лучшему. Могли бы к стенке поставить. Сережин учитель английского языка Юрий Петрович Бородин вырос в Шанхае в семье белоэмигрантов и с рождения говорил на трех языках: китайском, английском и русском. Его семья осела в тогдашнем Свердловске. В 60-х Бородин устроился учителем в школу и начал обучать детей родному английскому. Неудивительно, что у многих, включая Сережу, английский в исполнении Бородина стал любимым предметом. На уроках и вне класса Юрий Петрович разговаривал с учениками только по-английски. Ни одного русского слова. Никогда. Словно преподаватель, который при желании мог процитировать весь «Серебряный век» русской поэзии, не знал и не понимал русского. Классические драмы Шекспира его ученики с удовольствием заучивали на оригинальном шекспировском языке! Для этого в школе был создан целый английский театр. Репетиции перемежались с классами сценической речи и уроками настоящего классического фехтования – от того же Бородина. Каждый год в апреле–мае устраивались театральные фестивали. Сережа Алехин так увлекся театром, что всерьез подумывал о том, чтобы после школы податься в артисты. Алехин на всю жизнь запомнил, как мечтал сыграть Ромео. Правда, не только из-за своего увлечения языком, но и потому, что был влюблен в Марину Авдееву – Джульетту. Однако, увы, ему досталась тогда лишь роль Джеффри Хиггинса в «Укрощении строптивой». Сердце его разбилось, как тогда казалось, навсегда. В любом случае, на сценической карьере был поставлен жирный крест. Вот так – хоть упустил Джульетту и не стал артистом, зато любовь к английскому сохранил навсегда.
Исколотый татуировками худой филиппинец привез модель-неудачницу.
– You can’t have sex with our girls, Mister. We’re a registered legal business, we don’t want problems8, – скороговоркой пробормотал он обязательную ритуальную мантру и, взяв депозит, уехал.
Общение с проституткой на полчаса вернуло Алехина в его прежнюю жизнь и профессию, по которым он иногда испытывал нечто вроде ностальгии.
– Тебя как зовут-то?
– Снежана.
Алехин брезгливо поморщился. Он ждал чего-то подобного – Снежаны-Анжелы-Кристины.
– Давай без творческих псевдонимов.
– Анжелой меня зовут по паспорту, – соврала моделька и скосила глаза в угол.
Оба засмеялись.
Дальше в ходе разведопроса с пристрастием уже в популярном клубе «Солт» на свет вылезла нехитрая история. Девушка сама из Зеленогорска, подруга познакомилась в Интернете с амером и переехала сюда, сделала ей вызов, получила отказ, но тут отменили визы в Мексику, и она взяла билет до Тихуаны. Осветлила волосы, чтобы на границе не цеплялись; подружка и ввезла ее через Сан-Диего – две блондинки на хорошей машине, – никто не остановил.
Врет, понял Алехин, должны были
– Да, нет повести печальнее на свете, чем повесть о минете в туалете, – закрыл тему Алехин.