Рейс на эшафот

— Тот, кто является психопатом, может производить впечатление абсолютно нормального человека до тех пор, пока не произойдет нечто, давшее толчок освобождению скрытой в нем болезни. Психопатия состоит в том, что какая-то или какие-то черты характера данного человека ненормально развиты, в остальном же он совершенно нормален, это касается одаренности, способности к работе и так далее. Людей, которые внезапно совершают групповые убийства, бессмысленные и внешне не имеющие причины, их друзья и родственники, как правило, считают рассудительными, хорошо воспитанными, и никто не ожидает, что они способны на такое. Большинство преступников, которых описали американцы, утверждают, что уже давно знали о своей болезни и пытались подавить в себе разрушительные тенденции, однако в конце концов поддавались им. Такой убийца может страдать манией преследования или манией величия, а также болезненным чувством вины. Нередко подобный преступник обосновывает свой поступок тем, что он хотел добиться признания, или тем, что ему хотелось, чтобы о нем писали в газетах. Чаще всего за таким поступком скрывается желание чем-либо выделиться или жажда мести. Преступник считает, что к нему плохо относятся, он чувствует себя униженным и непонятым. В большинстве случаев у них наблюдаются серьезные сексуальные отклонения.

После этого монолога Меландера воцарилась тишина. Мартин Бек смотрел в окно. Он был бледен, с темными тенями под глазами, и сутулился заметнее, чем обычно.

Колльберг сидел на письменном столе Гюнвальда Ларссона и соединял его скрепки в длинную цепочку. Гюнвальд Ларссон раздраженно отобрал у него коробочку со скрепками.

— Я читал вчера книжку об Уитмене, — сказал он, — ну, о том, который застрелил несколько человек с вышки в университете в Остине. Какой-то австрийский психолог, профессор, доказывает в ней, что сексуальное отклонение Уитмена состояло в том, что ему хотелось переспать с собственной матерью. Вместо того, чтобы ввести в нее фаллос, пишет этот профессор, он воткнул в нее нож. Не могу похвастать такой памятью, как у Фредрика, но последняя фраза этой книги звучит следующим образом: «Потом он поднялся на вышку, которая была для него символом фаллоса, и излил свое смертоносное семя, словно выстрелы любви, в Мать Землю».

В кабинет вошел Монссон с неизменной зубочисткой в уголке рта.

— О Боже, о чем это вы здесь говорите!

— Автобус тоже может быть своего рода сексуальным символом, — задумчиво сказал Гюнвальд Ларссон, — хотя и в горизонтальном положении.

Монссон вытаращил на него глаза.

Мартин Бек подошел к Меландеру и взял зеленую книжку.

— Я хочу почитать это в спокойной обстановке, — сказал он. — Без остроумных комментариев.

Он направился к двери, однако его остановил Монссон, который вынул зубочистку изо рта и спросил:

— Что я должен делать?

— Не знаю. Спроси у Колльберга, — коротко ответил Мартин Бек и вышел.

— Можешь сходить побеседовать с домохозяйкой, у которой жил тот араб.

Он написал на листке бумаги фамилию и адрес и протянул листок Монссону.

— Что происходит с Мартином? — спросил Гюнвальд Ларссон. — Почему у него такой кислый вид? Колльберг пожал плечами.

— Наверное, у него есть на то свои причины, — ответил он.

Монссону понадобилось добрых полчаса, чтобы добраться до Норра-Сташенсгатан при таком интенсивном уличном движении. Когда он поставил машину напротив дома № 48, было начало четвертого и уже почти стемнело.

В этом доме было два жильца с фамилией Карлсон, однако Монссон без труда вычислил того, кто ему нужен.

К двери было прикноплено восемь картонок с фамилиями. Две из них были напечатаны, остальные — написаны от руки разными почерками. На всех картонках были иностранные фамилии. Фамилии Мохаммеда Бусси среди них не оказалось.

Монссон позвонил. Дверь открыл мужчина с черными усиками, в мятых брюках и майке.

— Фру Карлсон дома? — спросил Монссон.

Мужчина продемонстрировал в улыбке ослепительно белые зубы и развел руками.

— Фру Карлсон нет в дом, — ответил он на ломаном шведском языке. — Она скоро будет.

— Я подожду ее, — сказал Монссон, входя в прихожую.

Он расстегнул плащ и посмотрел на улыбающегося иностранца.

— Вы знали Мохаммеда Бусси, который здесь жил?

Улыбка на лице мужчины мгновенно исчезла.

— Да, — ответил он. — Это было ужасно. Ужасно. Мохаммед быть мой друг.

— Вы тоже араб? — спросил Монссон.

— Нет, турок. А вы тоже иностранец?

— Нет, — ответил Монссон. — Я швед.

— О, я решил, что вы иностранец, потому что вы чуть-чуть запинаетесь.

Монссон строго посмотрел на него.

— Я полицейский, — объяснил он. — Мне хотелось бы немного осмотреться здесь, если позволите. Дома есть еще кто-нибудь, кроме вас?

— Нет, только я. У меня выходной.

Монссон огляделся по сторонам. Прихожая была темная, длинная и узкая, здесь стояли плетеный стул, столик и металлическая вешалка. На столике лежали газеты и несколько писем с иностранными марками. Кроме входной, в прихожую выходило еще пять дверей, в том числе одна двойная и две маленьких дверки, очевидно, в туалет и кладовку.

Монссон подошел к двойной двери и открыл одну створку.