Рейс на эшафот

— Я наблюдал за работой водителя. Но все равно сделал это с трудом, потому что автобус был другой марки.

— Где именно вы сидели в автобусе? Внизу или наверху?

— Наверху. Вскоре я остался там один.

— А потом вы сняли автомат с предохранителя и спустились вниз.

— Да. Я спрятал его. Ниссе и тот, другой, который сидел сзади, не могли его видеть. И все же один из пассажиров вскочил с места. Нужно всегда быть готовым к таким вещам.

— А если бы автомат заело? Он ведь очень старый.

— Я знал, что он не откажет. Я знаю свое оружие и проверил его перед тем, как отвезти в офис.

— А когда вы отвезли его в офис?

— За неделю до этого.

— И вы не опасались, что там его кто-нибудь найдет?

— Никто не осмелился бы рыться в моих ящиках, к тому же они закрыты.

— А где вы держали его раньше?

— В запертом чемоданчике на чердаке. Вместе с другими военными трофеями.

— Куда вы направились после того, как застрелили всех тех людей?

— Я пошел по Норра Сташунсгатан до автовокзала, там взял такси, поехал в офис, забрал со стоянки свой автомобиль и вернулся домой.

— А автомат вы выбросили по дороге, — вставил Гунвальд Ларссон. — Будьте спокойны, мы найдем его.

Форсберг не ответил.

— Что вы чувствовали, когда стреляли?

— Я защищал мою семью, мой дом, мою фирму. Вы стояли когда-нибудь с оружием в руках, зная, что через несколько секунд вам нужно будет прыгнуть в окоп, в котором полно врагов?

— Нет, — сказал Рэнн. — Мне никогда не приходилось это делать.

— Значит, вы ничего не понимаете! — крикнул Форсберг. — Вам лучше вообще помалкивать. Ну как такой идиот может понять меня?!

— Это дальше продолжаться не может, — вмешался врач. — Его необходимо увезти на процедуры.

Он нажал на звонок. Вошли два санитара. Форсберга, который продолжал кричать, выкатили вместе с кроватью из палаты.

Рэнн принялся укладывать магнитофон.

— Ненавижу этого негодяя, — внезапно заявил Гунвальд Ларссон.

— Что?

— Я скажу тебе то, чего никому никогда не говорил, — объяснил Гунвальд. — Мне жаль почти всех, с кем я сталкиваюсь на этой службе. Они, как правило, затравлены. Жалеют, что вообще родились. Это не их вина, что они ничего не понимают и что все у них валится из рук. Такие, как этот, калечат их жизнь. Такие самолюбивые свиньи, которые думают только о своих деньгах, своих домах, своих семьях и своем так называемом положении в обществе. Они считают, что могут приказывать другим только потому, что занимают более высокое положение в обществе. Таких людей множество, однако большинство из них не совершает глупостей вроде удушения португальских шлюх. И поэтому мы никогда не сталкиваемся с ними. Мы видим только их жертвы. Здесь же мы имеем дело с исключительным случаем.

— Возможно, ты прав, — сказал Рэнн.

Они вышли из палаты. В глубине коридора перед какой-то дверью стояли два высоких полицейских. Они стояли неподвижно, скрестив руки на груди.

— Кого я вижу, это вы, — побурчал Гунвальд Ларссон. — А ведь действительно, эта больница находится на территории Сольны.

— Значит, вы в конце концов поймали его, — сказал Квант.

— Вот именно, — добавил Кристианссон.

— Не мы. Это главным образом заслуга Стенстрёма, — возразил Гунвальд Ларссон.

Приблизительно часом позже Мартин Бек и Кольберг пили кофе в кабинете на Кунгсхольмсгатан.

— Собственно, Стенстрём решил загадку убийства Тересы, — сказал Мартин Бек.

— Да, — согласился Кольберг. — Однако он поступил неразумно, решив работать в одиночку, и к тому же не оставил никаких документов по этому делу. Просто удивительно, но этот парень так и не стал до конца взрослым.

Зазвонил телефон. Мартин Бек поднял трубку.

— Привет. Это Монссон.

— Где ты?

— На Вестберга-алле. Я нашел ту страницу.

— Где?

— В кабинете Стенстрёма. Под бумагой, которая покрывает столешницу письменного стола.

Мартин Бек молчал.

— А мне казалось, что вы все здесь обыскали, — укоризненно добавил Монссон. — По-моему, ты так говорил.

— Ну?

— Он сделал две пометки на этой странице. В правом верхнем углу написал: «Положить в папку „Дело Тересы“», а внизу написал имя и фамилию: Бьёрн Форсберг — и поставил вопросительный знак. Вам это говорит о чем-нибудь?

Мартин Бек и на это ничего не ответил. Держа трубку в руке, он начал громко смеяться.

— Ничего себе, — сказал Кольберг. — Смеющийся полицейский. — Он порылся в кармане. — Вот тебе монетка.