Рейс в одну сторону (СИ)

  Трясогузов привычным жестом поставил поднос на ручки кресла и поехал к столу, где до сих пор сидел Полозов.

  - А вот и я! - воскликнул Трясогузов, ставя поднос напротив тарелок психолога.

  - Вижу, что вы, - улыбнувшись ответил Полозов. - Что взяли на этот раз?

  - Смотрите сами и любуйтесь, - ответил Трясогузов, готовясь, для начала, проверить на зуб степень прожарки утиной ножки.

  - А вы гурман, как я погляжу, - сказал Полозов, и Альфред отметил про себя, что у того в глазах мелькнуло что-то вроде едва заметной зависти.

  - Вам, наверное, нельзя жаренное? - тут же спросил Трясогузов, нисколько не скрывая своих способностей мгновенно реагировать на то, на что реагировать необходимо, чтобы любой человек чувствовал, что он слаб и недолговечен. И потом, Альфреду не понравились "некие" условия, заранее поставленные ему Полозовым.

  - Да, вы правы, - ответил психолог, - мне, к сожалению, уже не испытать радости от того, что лежит сейчас на вашей тарелке: печень, знаете ли, не в очень хорошем состоянии.

  Трясогузов мысленно поаплодировал своей наблюдательности, и, не давая передышки психологу, как бы, между прочим, намекнул:

  - Вы знаете, я тут читал в одной книжке, что путем гипноза можно лечить многие болезни. Так ли это, или опять всё врут?

  Полозов снова откинулся на спинку стула.

  - Товарищ Трясогузов, вы же не это хотели меня спросить, правда? - его глаза сверлили толстяка так, будто пытались залезть в самую его душу, открыв, тем самым, все тайны.

  - Как не это? Нет, я, как раз и хотел вас спросить о пользе гипноза, если она, конечно, есть.

  Полозов закивал, будто соглашаясь ответить на этот вопрос, но в следующую секунду сказал:

  - Если думаете, что способны поглумится над стариком, так вы жестоко ошибаетесь. Вы думаете, что так просто можете уйти от сделки, которую я вам хочу предложить? Не выйдет, дорогой товарищ: слишком многое стоит на кону, а именно, здоровье вашего приятеля. Я еще вчера, как только вы оба вошли в комнату отдыха, сразу заметил, что у него, да и у вас, огромные проблемы со здоровьем. Так что, не советую вам менять своего решения, которое вы, несомненно, уже приняли, только боитесь в этом признаться...

  - Какое еще решение? - начал было Трясогузов.

  Полозов вновь поднял руку в останавливающем жесте:

  - Давайте не будем валять дурака: нам здесь всем не долго, в сущности, осталось. Через месяц-другой от этого объекта камня на камне не останется, а вы, понимаешь ли, как мальчишка, игры со мной затеяли. Не дальновидно поступаете, товарищ Трясогузов. Лучше подумайте вот о чем: когда здесь всё развалится, кто спасется от разрушительной силы, которая... Впрочем, я забежал далеко вперед, но вот вам мой совет: лучше не тяните со сделкой - ведь, на самом деле, она такой пустяк, о котором и говорить-то не стоит.

  - Да что за сделка-то? - спросил Трясогузов, чуть повысив голос.

  - Вы еще погромче скажите, чтобы ваша любимая раздатчица услышала, и побежала докладывать, кому не надо.

  Трясогузов виновато закряхтел.

  - Прошу прощения, не сдержался.

  - В этом, как раз, и есть ваша основная ошибка - несдержанность. И проистекает она от вашей внутренней злобы на весь мир из-за вашего, как бы помягче, увечья. Я прав?

  Трясогузов не ожидал, что его могут кольнуть в больное место, хотя, он и сам не лучше, когда несколько минут назад намекнул о проблеме со здоровьем у Полозова. "Да, что посеешь, как говорится", - подумал Трясогузов.

  - А вы проницательный человек, как я погляжу,- сказал Трясогузов.

  - Нет, ну что вы: я всего лишь психолог-теоретик, не более того. Но вы, однако ж, не забывайте о нашем разговоре. Я сейчас убегаю на одну консультацию, а вечером мы вернемся к нашему разговору, лады? - спросил он, легко вставая из-за стола и взяв поднос с тарелками в руки. - Ну, до вечера, - улыбнулся Полозов, но Трясогузова передернуло от этого не вполне дружеского оскала. Толстяк лишь кивнул в ответ, провожая мрачным взглядом того, кому посмел так неосмотрительно открыться. Еще ему не понравилось одна мелочь, а именно то, что Полозов повторил его любимое словечко "лады", которое на объекте употреблял только он один, и очень этим гордился. Очевидно, психолог хотел "забрать" у него это ощущение собственной неповторимости, пусть и проявлявшейся в такой мелочи, как это словечко, давая, тем самым понять, что отныне толстяк находится в его власти. А может быть он хотел что-то еще этим сказать, чего никак не мог понять Трясогузов? Вот же зараза такая: что за человек попался ему на жизненном пути? Поди разберись, как теперь действовать.

  С тяжелым сердцем Трясогузов доел остатки еды, которые уже не лезли в горло, потом взял поднос и отвез его в дальний конец столовой, где на переполненных столах громоздились такие же подносы, до которых у работников никак не доходили руки.

  Глава 31

  - Ну, привет, коли не шутишь, - отозвался человек с сигаретой. - Тебя как по батюшке звать-величать?

  - Григорий я, Петрович, - ответил Королев и толкнул тележку вперед, полностью спустив ее с платформы.

  - Очень приятно. А меня звать Иваном Петровичем. Так что, мы с тобой тезки, в некотором роде.