Рейсер. На пути к вершине (СИ)

— Я думаю, ты хотела нас уберечь. Не знаю почему. И… как-то мало времени у тебя было, чтобы принять решение. — Арон серьёзно взглянул на Лизу. — Так всё-таки — что там такое было?

Форман прикрыла глаза.

«Жумакин, я тебя не выдам».

— Да как-то случайно вышло, — пожала она плечами. — Сама не успела понять, что произошло. Думала сунуться к вам по внешке — а тут такое… случайность, в общем.

— Н-да? Ну ладно, — проговорил эстонец, как будто не до конца ей веря, и сменил тему: — Как бы там ни было… я сожалею о многом, что наговорил о тебе. На самом деле… ездишь ты неплохо. В среднем намного лучше меня. Я не могу за тобой угнаться. Поэтому и бешусь. Скорее всего, это просто из отчаяния, что я не могу тебя победить. Несмотря на то что давно хотел. Прости.

— Эй, да всё норм, не парься. У каждого из нас тут своя борьба.

— Да, — кивнул Арон и повернулся, чтобы уйти.

Напоследок обернулся и обронил:

— Передай Майклу, что ему очень повезло с девушкой.

— Какого… А ну стой! Стой, я сказала! Повтори ещё раз, что ты там вякнул!..

Сотрудники команд и служб автодрома с удивлением наблюдали, как рыжая бестия из России гонится за удирающим во все лопатки эстонцем.

Уик-энд в Зандворте обрёл… необычное завершение.

* * *

Понедельник, 21 августа, Москва (приближается)

Я вышел в яркий солнечный день из стеклянных дверей терминала Шереметьево и направился было к выстроившимся неподалёку такси, когда у меня зазвонил телефон.

«Ну кто там ещё?.. — недовольно подумал я, доставая устройство. — Я ведь только, блин, прилетел…»

Звонила Соня. В другое время я бы обрадовался её звонку, но так вышло, что по рабочим вопросам со мной обычно связывался Костя. А уж по личным мы, уважая частную жизнь друг друга, да и просто за нехваткой времени старались не говорить.

Мне стало неспокойно, однако я постарался отбросить негативные мысли и взял трубку.

— Привет. Что стряслось? Я только с самолёта, а тут ты звонишь…

— Миша…

Тон её голоса в момент заставил меня заткнуться.

Он звучал так, словно Соня недавно много плакала и у неё не осталось душевных сил уже ни на что. Даже делать вид, что всё в порядке.

Но самое худшее, от чего у меня, несмотря на жару, побежали мурашки, — в Сонином голосе не было жизни.

— Так, стоп. — В таком состоянии она мне точно ничего не расскажет. — Сделай глубокий вдох. Задержи дыхание, потом медленно выдохни и говори. Я уже понял, что всё серьёзно.

Какое-то время из динамика телефона не доносилось ничего, и я забеспокоился сильнее.

— Соня? Да ответь же ты, наконец!..

Пара секунд молчания — и Соня без какой-либо интонации произнесла:

— Гордей повесился.

Мы встретились у неё в квартире. Соня не желала сейчас выходить на улицу — а тем более появляться в студии. Память о Гордее была слишком сильной.

Когда первый шок от услышанной новости прошёл, я ощутил внутри какую-то странную пустоту — хоть и не знал Гордея так же близко, как Соня. Должно быть, за два года работы в «Косогоре» я настолько привык его видеть, что теперь не знал, как быть, когда его больше нет. Соня, по-видимому, тоже.

Она открыла мне дверь, и я поразился тому, как сильно она сдала за последние дни. Вместо уверенной в себе молодой леди меня встречала совершенно разбитая и даже как будто постаревшая на несколько лет — не побоюсь этого слова — женщина.

Мы сели за стол. Я с облегчением отметил, что спиртного у Сони не было; вместо этого она разлила нам чай. Свою чашку она держала довольно твёрдо, но всё равно можно было понять, что ещё совсем недавно её руки дрожали.

— Как всё случилось? — наконец спросил я, отпив лимонного «Гринфилда».

Соня вздохнула.

— Я нашла его вчера утром. Он не отвечал на звонки, и я решила пойти посмотреть, что с ним. В итоге… — Она прикрыла глаза. — Он висел в комнате, на турнике. Я… не могла поверить, что он…

На её глаза вновь навернулись слёзы — хотя казалось, что она их все уже выплакала.

Поддавшись порыву, я подошёл к Соне сзади и обнял её за плечи. Начавшая было вздрагивать, девушка успокоилась.

— И ты вызвала полицию? — спросил я шёпотом.

— Да, — кивнула она. — Как только пришла в себя… Они приехали быстро. Мало что спрашивали, видя, в каком я состоянии… Я ничего не подписывала…

— Скажи… Гордей оставил записку?

— Да. Я скрыла её от полиции.

Соня протянула мне клочок бумаги, зажатый меж двумя пальцами.

На нём было всего одно слово, написанное синей ручкой ужасным Гордеевым почерком:

«Прости».

— Не пойму: почему же он всё-таки решил… — пробормотал я, усаживаясь обратно на своё место.

Соня резко подняла на меня глаза:

— А ты не знаешь? Костя продал LiveSmart «Агреме». В субботу подписал договор, пока ты был на гонках…

— Что?!

Я аж вскочил на ноги — и застыл, выставив руки перед собой и неверяще глядя на свои ладони.

Неужели… неужели Костю всё же дожали? Или… он сам решил больше не мучиться?..

Во мне начала закипать злость.

— Блин! — Я с силой ударил кулаком по столу. — Да как так-то?! Мы же почти всё уже восстановили!..