Рейтар

Это верно, чувствовал я себя так, будто хорошую и правильную работу сделал. А что удивительного в том? Отбили мы у персонального моего врага, валашского князя, стратегический форт, а если на общую картину смотреть, так и целую провинцию. И лишился он, если на круг брать, только в форте целого батальона, а как по всему Свирре — так и не скажу, но думаю, что много потерял, уж не меньше полка. И не было в этом бою подлости или чего иного недостойного, была лишь военная хитрость да храбрость товарищей по отряду. Что же не гордиться сделанным?

— Верно, доволен, — подтвердил я. — А как вообще война идет?

— Правильно идет, как надо, — снова ухмыльнулся он. — Бароново войско к перевалам вышло, вход в Свирре закрыт. Если Орбель штурмовать решится, то много людей положит, и не думаю, что прорваться получится. И водой теперь не пройдешь, река из Рисса перекрыта.

— А Рисс когда в дело вступит? Долго, не долго, а Дикий Барон Орбелю не соперник, силы не те, — сказал я. — Да и не думаю, что он бы нанялся в одиночку лямку войны тащить.

— За то, что он в обмен получает, Барон расплатится до грошика, — сказал Злой. — В таких делах подарков не бывает, все отрабатывать надо. А вот когда Рисс в войну вступит… думаю, что ты про то первый и узнаешь, — закончил он многозначительно.

Расспрашивать я не стал, что хотел сказать — он сказал, а чего не хочет, того и не скажет, что попусту воздух месить? Нельзя сказать, что всю дорогу Злой молчал, он был как бывалый маркитант, напичкан шуточками, анекдотами, прибаутками и разными историями, которые сыпались из него как камни в обвал, и надо отдать должное — заставил смеяться не раз и меня, и тех вокруг, кто его слышал. Жизнь он прожил извилистую, почти во всех землях побывали и почти в каждой на приключения нарвался, так что дорогу скрасил.

От форта Речной до Леймара был ровно день марша. Рано утром вышли и к закату оказались ввиду городских застав. На заставе наряд был смешанным, из чинов свиррской городской стражи и десятка пехотинцев барона Вергена, то ли помогающих местной власти, то ли приглядывающей.

— Барон надолго устраивается здесь, — прокомментировал виденное Злой после того, как шлагбаум поднялся и наша сотня вошла в городские пределы. — Свирре повезло, там, где он оседать не собирался, такой благости не было.

— Слышал, — кивнул я.

Мало кто не слышал. Если барон в чужой войне участвовал, то в тех землях, где его войско проходило, потом чуть не до людоедства доходило. Выгребал он все, что можно было сжечь, съесть или в карман положить. Война кормила себя, а кроме себя еще и Дикого Барона, и все его войско. И хорошо кормила, а это значит, что кому-то от этого становилось очень плохо. Такая вот житейская арифметика.

Как обычно на въезде в город раскинулась базарная площадь, на краю которой, поближе к дороге, нашлось местечко для Места Правосудия — рядка виселиц, да добротного каменного эшафота. Виселицы не пустовали и их «постояльцы» выглядели совсем свежими, даже запаха пока еще от них не было, несмотря на жару. Первый же покойник показался мне смутно знакомым, словно я его совсем недавно видел, а вот второго — длинного, бледного, со слипшимися белесыми волосами и закатившимися под лоб глазами, я узнал еще уверенней.

— Владетель Бри, — поклонился я ему с седла. — Вот и свиделись, хоть, признаться, не ожидал от вас такой прыти. Быстро вы с «горбатой невестой сочетались», так и не каждый дезертир умеет.

— Барон дал понять, что изгнание существующей власти не означает утери порядка, — прокомментировал Злой. — Он не может согласиться с захватом земель при помощи грубой силы и без одобрения власти. И опять же гибель духовных лиц… кто такое простит?

— А так быстро лишаться союзников стоит ли? — усомнился я в мудрости такого решения барона Вергена.

— Свирре захвачено и подчинено, и кому теперь нужны толпы вооруженных людей, намеренных лишь грабить то, чему до сих пор осмеливались лишь завидовать? Ополчение за исключением отрядов Серга уже разгоняется по домам. А желающие выступить в первых рядах в защиту своей родины от жадности валашцев будут призваны в войско установленным порядком.

Иногда Злой начинал выражаться языком полкового писаря, прослужившего в этой почетной должности не менее дюжины лет.

— А что Резаный на этот счет думает? — поинтересовался я, вспомнив нашего союзника со шрамом на горле и сиплым голосом.

— Земли владетеля Бри как преступника отошли казне и были отданы в награду верному союзнику, обеспечившему захват стратегически важной крепости, — пояснил Злой.

— Ага, вот как, — усмехнулся я. — А как быть с землями «каплунов»?

— Людей, не желавших освобождения своей родины? — вроде как удивился мой собеседник. — Их можно считать кем-то еще, кроме как преступниками? Найдутся более достойные, которые будут владеть ими.

— Барон? — скромно поинтересовался я.

— Все пальцы в рот засунешь — рот порвешь, — усмехнулся Злой. — Барон это понимает лучше всех. Он ведь не только войском силен, у него еще и союзников много. Не просто ведь так, как думаешь?