Рейтинг (СИ)

— Надеюсь, когда у тебя будет двадцатый уровень рейтинга, то уровень ума тоже прибавится, — взяла вверх мама.

Хуже всего было то, что папа на этот раз оказался на стороне мамы. Он и до этого разговора не раз беседовал с дочерью, много раз повторяя, что Саша Линник сам по себе — умный, отзывчивый, в общем, хороший человек. Но вписаться в социальную структуру общества не скоро сможет, делая косвенные намеки на то, что отношения с ним у Тины могут быть только дружеские. И каждый раз при этом напоминал, чтобы она не говорила матери больше, чем той положено знать.

Тина получила двадцатый уровень рейтинга, но решать самой ей не дали. Саша решил все за нее, и самым отвратительным способом, который только можно себе представить.

Из-за вынужденной изоляции возникли проблемы с учебой. Только начался третий год занятий в университете. Если взять отпуск сейчас, придется потом отрабатывать, когда все будут на каникулах. Все планы поехать куда-нибудь отдохнуть рушились. А они с Майей еще полгода назад запланировали зимний отдых. Лед и снег Майя до сих пор выдела только в холодильнике и на эксете. Тина тоже была всего несколько раз на экскурсии в зимних садах. Но это были занятия по природоведению. Про развлечения тогда и речи быть не могло. Были планы о том, что Майе удастся затянуть на отдых и Сашу.

Все не ладилось!

Как когда-то Тина незабвенно стремилась заработать больше количество баллов рейтинга, так сейчас с не меньшим рвением она хотела от этого уровня избавиться. Хоть совершай преступление. Сделала глупость, проговорилась Саше, что готова сделать что-нибудь противоправное, чтобы с нее сняли баллы, или подарить их кому-то. Он сразу перекрутил это по-своему. Так что теперь оставалось только сидеть за семью замками и кусать локти. Переживала за Сашу. После случившегося в его день рождения не смогла даже увидеться с ним — только в сети. Услышала все такие же односложные ответы на вопросы, как и в течение последних нескольких недель.

* * *

Саша Линник воспринял свое переселение в бункер службы безопасности, как следующую ступень превращения в сетевой дрон. Невольно возникли ассоциации с его пиксельным Гулякой. У того тоже была своя каморка, в которой он спал, пока Саши не было перед компом. Где они только не бывали. Скучно точно не было. Потом Гуляка все реже стал ходить гулять, больше работать. Он же, Саша Линник, вообще превратился в рабочий модуль. Игры закончились окончательно и бесповоротно.

Бункер, предназначенный Гуляке, располагался на минус втором этаже здания службы безопасности и представлял собой однокомнатную квартиру. Бункер имел четыре степени защиты, а это означало, что он не только не горит и не тонет, но и не выпускает желающего из него выйти.

— Временно, — уверял Петр Гольдштейн. — Пища и вода — в автоматическом режиме.

— Связь, выход в сеть, надеюсь, не запрещены? Я могу написать отцу, что не приеду?

— Через меня. Его и твою сестру мы тоже спрячем до выяснения обстоятельств. Никому нельзя выдавать твое местонахождение.

Оказавшись в изоляции и полном одиночестве Саша Линник еще больше почувствовал потребность в неборе, чем находясь до этого на свободе. Стоило только закрыть глаза, как всплывали увиденные недавно страшные кадры с утонувшей Тиной. Каждую ночь долго не мог заснуть. Он понимал, что наяву с Тиной все в порядке, но стоило только представить, что он вот так, в считанные минуты может ее безвозвратно потерять, как в груди начинало давить клещами. Тяжело дыша, он вскакивал с постели и боялся после этого лечь снова. В первые дни заключения подолгу сидел перед эксетом, следя за происходящими вне бункера событиями. Общаться в сети со своими родными и знакомыми так, как раньше не мог. Только с Тиной по локальной сети, но скоро отказался и от такого общения — не хотелось, чтобы Тина почувствовала его депрессивное настроение. Со временем отказался и от сбора информации в сети. Он стал часами просиживать в прострации или с мысленными мольбами хотя бы об одной дозе неборы. За такое состояние ненавидел самого себя. Обходиться без неборы становилось все мучительней. Но вместо спасительной таблетки Гольдштейн подсунул мелкие круглые капсулы, от которых тошнило и темнело в глазах. Несколько дней отказывался их принимать, но когда почувствовал желание выть и лезть на стены, со скрипом согласился. Вслед за потемнением в глазах находила сонливость. Руки и ноги становились ватными, мысли притуплялись. Это было состояние на грани между сном и бодрствованием и полного успокоения не приносило, но ограничивало возможности покалечить самого себя, — на это просто не было сил.

Часть 3. Профилактика. Глава 5

Через несколько недель заключения Саши Линника в бункере у отдела безопасности возникла необходимость в Гуляке, а именно в доставке Асе очередного обновления.