Рейтинг (СИ)

— Несущие опоры построены с антидетонаторами, и все сразу их не взорвешь, — напомнил Саша, чувствуя, что знает, что сейчас скажет собеседник.

— Антидетонаторы контролируются центром управления Рейтполиса.

Хотел узнать? Узнал…

— А люди?

— Не люди, а моды, — уточнил собеседник. Это мы люди, вынужденные существовать, а не жить. Как кроты под землей. Они райскую жизнь строят для себя. На наших костях. На таких, как я и ты тоже, между прочим. Ты никогда об этом не думал?

— Я думал и согласился бы без накачивания наркотой.

«Войти в доверие, добраться до сети и бросить маяк…»

— Врешь. Не согласился бы. А теперь согласишься. Потому у меня есть лучший способ тебя подчинить, чем их пресловутый рейтинг. И ты правильно догадался, какой именно.

Часть 3. Профилактика. Глава 11

Чем больше Егор Тришкин вникал в дело «Самозванец», тем больше у него возникало вопросов.

«Допустим, Гольдштейн и Ломов возомнили себя модераторами, — думал он. — Но детектор подтвердил, что ни Гольдштейн, ни Ломов, как и все остальные, причастные к делу, не закрывали нелегала в доме на десятом этаже.» Это был единственный факт, который не стыковался с общей версией, но он же оказался и достаточно весомым, чтобы активно двинуться на поиски как самого Гуляки, так и оставшихся неизвестными похитителей.

Второй отдел поставил на уши информаторов и проверил всех, кто недавно получил доступ к рейтингу и проходил верхний кордон. Егор Тришкин искал мнимых военных, контактировавших с Гулякой на десятом этаже. У него не было точного описания внешности подозреваемых, поэтому круг поиска ограничился несколькими тысячами мужчин среднего возраста. Для того, чтобы всех допросить и при необходимости провести через детектор, требовалось время.

Параллельно удалось выяснить, что нелегальные группировки на втором этаже продолжали существовать и даже стали проявлять повышенную активность, организовав несколько подпольных цехов по производству взрывчатки. Под чьим управлением они действовали — никто не знал. Это был человек не только без регистрации, но, казалось, и без имени. У него не было родных и друзей, постоянного места жительства, специфических черт характера, привычек, слабостей, — всех тех мелких особенностей, по которым можно выделить человека из толпы. Он не устраивал массовых собраний и не выступал на митингах, что было характерно для тех, кто стремился к власти. Он очень редко появлялся на этажах выше второго, что практически исключало возможность его выследить. Был умным, осторожным и от этого особенно опасным.

Дав санкцию на обыск в квартире отца Александра Линника, Егор Тришкин конфисковал прототип симулятора, который был условно назван «Гуляка-1», и три рейтинговые карточки. При этом данные о пересечении кордона были относительно только одной из них, принадлежавшей сестре нелегала. Карточка дочери Гольдштейна, и еще одна, служебная, по документам кордон не пересекали.

Это означало, что у Гольдштейна и Ломова либо были сообщники, а это исключала проверка на детекторе, либо систему управления Рейполисом контролировал другой самозванец. Он-то и помог перейти кордон беглецам.

Последний факт стал весомым рычагом, чтобы снять арест с Петра Гольдштейна и Захара Ломова.

Оставить рейтинговые карточки разыскиваемые могли только в том случае, если отправились туда, где они не нужны. К такому выводу пришли на общем совете, на который Егор Тришкин позвал бывших арестованных.

Петр Гольдштейн вернулся домой изможденным от переживаний. Жена и сын были рады его освобождению, но у него самого радости было мало. Мысли о том, что он «прошляпил» лже-модератора серьезно пошатнули его уверенность в себе. За время заключения морщины не только расползлись по его лицу. Казалось, они забрались глубже, избороздив сердце и душу. Видя подавленное состояние мужа, Анна Гольдштейн в тот же вечер послала сообщение на работу, что берет отпуск. До этого профессиональные обязанности еще как-то отвлекали ее от переживаний за дочь и мужа. Ей казалось, что если время в лаборатории пролетает быстро, то и дочь вернется быстрее. Теперь же она почувствовала, что заниматься до недавнего любимым делом больше просто не может, да и мужу нужна была поддержка. Она предложила вместе отправиться вниз на поиски Тины.

— А я? — спросил Пашка.

Вместо ответа оба родителя так посмотрели на него, что его желание проситься ехать вместе с ними тут же исчезло. Его отношения с сестрой нельзя было назвать теплыми и близкими. Пашка чувствовал, что сестра относится к нему скорее как к неизбежности, чем как к родному брату, и завидовал тем своим знакомым, у кого отношения со старшими братьями и сестрами были хорошие. Но, несмотря на это, он все равно скучал.

— Ладно, тогда после того, как вы уедете, я закажу две большие порции пиццы, можно?

— Почему две? — отвлеклась от напряженного состояния Анна.

— Он в рост пошел. Ты не заметила? — Петр обнял сына, после чего все втроем еще долго сидели вместе, пытаясь найти слова поддержки друг для друга.

Отправиться на поиски дочери вдвоем с женой помешал Егор Тришкин.