Река Найкеле

Не скажу, что потеряла покой. Я продолжала жить своей жизнью, дышать, есть, пить, спать, влюбляться, но «незавершенный гештальт», как прозрачный шлейф, все время волочился за мной. Мне стали сниться нескромные сны, из которых я выныривала в явь, как из горячего соленого источника. Этот мужчина должен был стать моим, рано или поздно, так или иначе, хотя бы на один краткий миг. Перехватить его между двумя Маринами не удалось, и оставалось только ждать. Я не была охотником, скорее, звероловом, день за днем подкрадывающимся к пугливой дичи все ближе. Годы шли; потихоньку мы начали разговаривать о том о сем. Л. оказался вовсе не таким заносчивым (а может, со временем перестал быть). Настал вечер, когда, войдя в клуб, я увидела, как стоящий на сцене Л. наклонился к микрофону и, глядя мне прямо в глаза, произнес: «Здравствуй, Анна». Я не позволила себе обмануться: то был не аванс, но шаг навстречу дружбе.

Л. пригласили играть в известную группу. Во время нечастых совместных прогулок он рассказывал мне о работе, о прошлом, даже иногда о Маринах. А я рассказывала ему о Йоши, чтобы отвести от себя обоснованные подозрения. Еще не пора, говорила я себе, еще не пора. После записи клипа на Камчатке Л. позвонил мне, переполненный новыми впечатлениями, и предложил встретиться. Я пригласила его в гости и встретила у метро. Он вышел мне навстречу, все еще ослепительно красивый, хотя и с заметной проседью в волосах, элегантно одетый, со старомодным гитарным кофром наперевес, мой незавершенный гештальт. Дрожа от неуместного возбуждения, я потчевала его дешевым красным вином, вполуха слушая байки о Камчатке и легендарных музыкантах. Он должен был играть в тот вечер, и мы отправились в «Рок-Сити» вместе. Л. усадил меня за стойку, сунул руку в мой карман, почти сразу отдернул и ушел настраиваться. Видимо, по качеству вина можно было судить о том, что я на мели, и он положил мне в карман деньги, чтобы во время концерта я не чувствовала себя бедной родственницей. Этот неловкий жест участия тронул меня, и я чуть было все не испортила.

На следующем концерте я подарила ему специально распечатанную на принтере книжечку своих стихов, а через несколько дней пьяная приперлась на репетицию в филармонию, где меня никто не ожидал. Легенды русского рока напряженно делали вид, что в зале меня нет. Через час пришлось ретироваться. Вдруг стало невыносимо трудно ждать, но еще долгие месяцы я была вынуждена изображать то холодность, то занятость, чтобы восстановить утраченное равновесие, позволяющее незаметно приближаться к цели.

Мы с Йоши окончательно перебрались в столицу; когда Л. приезжал на гастроли, ходили послушать, но не всякий раз. Вдруг я узнала, что Л. ушел из группы ради собственного проекта и тоже переехал в Москву. Здесь ему было одиноко, и он стал бывать в нашем доме — сначала часто, потом каждый день. Марина сообщила ему из Новосибирска, что уходит к другому, и он нашел новую подружку, паче чаяния Елену. Он советовался со мной, что подарить ей ко дню рождения, рассказывал о ее работе, ее привычках, о себе — так, как это бывает у близких друзей. Он говорил мне и Йоши: вы — моя семья. Все пропало, в стремлении к близости я зашла слишком далеко.

После одной веселой вечеринки (к сожалению, моему личному сожалению, сейчас я не могу вспомнить, где мы были и что делали) я сказала Л.: хочу к тебе в гости. Мы поймали такси, приехали в снятую им чистенькую квартирку и около часа пили чай и разговаривали. Было четыре часа утра, и я была почти готова сказать, что остаюсь. Но я знала, что, если сейчас что-то пойдет не так, и Л. предложит мне лечь спать в отдельной комнате, второго шанса у меня уже не будет. Я не могла использовать момент, не будучи на сто процентов уверена в успехе. Я смотрела на него, и в его взгляде мне чудился какой-то намек, призрачная возможность разрешения неразрешимой ситуации. От напряжения воздух стал плотным, как глицерин. В глазах у меня плясали золотые мухи. Мне понадобилось все мое самообладание, чтобы просто встать и уйти. Л. посадил меня в такси.

Через три дня он уехал обратно в Новосибирск, не простившись.

Я устала желать его. Мне казалось, мое желание было со мной всегда. О да, эта игра была увлекательной и опасной, и можно было длить ее бесконечно. Но незавершенность грызла мое сердце; я ощущала короткие жгучие укусы ее крошечных острых зубов и без устали мечтала о том дне, когда она оставит меня в покое. Перед своим следующим днем рождения я взяла недельный отпуск и полетела в Новосибирск.

Наша встреча была неловкой и будничной. Мы бесцельно колесили по городу в его автомобиле, где-то ужинали, звонили знакомым, купили по пути бутылку вина для меня, опять куда-то ехали и ехали снова. Л. заглушил мотор только тогда, когда в поисках дороги, ведущей на берег Оби, мы заблудились в лесу. Прямо перед нами возвышался забор какого-то особняка, где горел свет. Вдруг стало очень тихо. И в этой тишине что-то внутри меня отчетливо произнесло: пора. Все, что я сделала, — медленно и осторожно положила голову ему на плечо.