Река Найкеле

Желает ли мадам чего-нибудь еще?.. Мадам не знает. То есть она желает, но вряд ли вы в силах ей помочь. Поэтому просто еще бокал, и спросите у господина за тем столиком, не составит ли он мне компанию. Нет, я не читаю мысли, я вообще не умею читать, просто чертовски догадлив; за то время, что я провел среди людей, я научился течь сквозь них, как река. Я знаю, что мадам за тем столиком говорит официанту именно это, хотя она даже не смотрит на меня своим змеиным полуприкрытым глазом. Я знаю также, что второй ее глаз, наискось повязанный черным шарфом, абсолютно здоров; это просто еще один способ привлечь внимание к увядающей красоте. И я знаю все, что последует, когда я приму ее приглашение. Ее бокал слишком хрупкого стекла, такие ломаются прямо в пальцах. Стекло такое тонкое, что уголки ее рта уже призывно кровоточат, а может быть, это просто вино.

Знать не желаю, откуда в его квартире взялся этот черный шарф. Правду говорят: меньше знаешь — крепче спишь, и зачем только мне понадобились ключи от этого дома. Тайком, потея от страха, до бровей подняв воротник пальто, красться в мастерскую, обрести наконец-то, за четверть часа до его возвращения, вожделенный комплект со следами латунной стружки, — и все для чего?.. Чтобы прийти в его отсутствие, дышать его запахом, зарывшись лицом в содержимом бельевого шкафа, пить кофе из его чашки, фотографироваться в его рубашке, с вытянутой дрожащей руки, а потом обнаружить дамский черный шарф. Клочок черной вуали предательски, по-гадючьи, выглядывал из кома смятых простыней, несвежих, как мартовский снег; я не могла удержаться и потянула его за кончик. Решено: гадюка отправится со мной, раз других доказательств измены у меня нет. Но коль скоро предъявить ему шарф означает признаться в подделке ключей, я придумаю что-нибудь поинтереснее, чем обычный скандал.

Где я мог раньше встречать эту блондинку, я так и не вспомнил, но она улыбалась мне, как старому знакомому. Я вошел вслед за ней в книжную лавку; она направилась к стенду с зарубежной литературой, я — к стойке с путеводителями. Я перехватил пару ее быстрых взглядов, выбрал книгу с изображением мальтийской крепости на обложке, издание не из дешевых, между прочим. На кассе мы столкнулись будто невзначай, — а может, раньше я ее и не встречал, а просто она походила на актрису из «Малхолланд Драйв». Сначала мы сидели в парке на скамейке; к острому запаху ранней весны примешивался еще какой-то, сладкий, едва уловимый, исходящий от ее одежды. Мы выкурили уйму сигарет, потом я вызвался проводить ее до дома, а альбом мальтийских фотографий благополучно забыл на скамейке. Она пригласила меня подняться и выпить, но, едва мы оказались в прихожей, сняла с шеи черное кашне (сладким пахло именно оно) и завязала мне глаза. Надо ли говорить, что выпивки никто мне так и не предложил.

Сидит ли кто-то на окне парадной лестницы, или мне это только показалось? Похож ли он на того человека из книжного магазина, чьего имени я даже не спросила, или это именно он и есть? Я знаю, знаю, что он держит в кармане плаща, — он держит там мою смерть. Нет, не нож, не револьвер, не кастет. Для того чтобы унести с собой мою жизнь, мужчине не нужно железа, ему не нужно свинца и яду, достаточно лишь шелкового шарфа, такого как этот. Незнакомцы хороши лишь тем, что их любовь не отягощена общим прошлым и упованиями на общее будущее. Незнакомцы плохи лишь тем, что среди них попадаются сумасшедшие, а впрочем, мне ли судить.

Фазан, подари мне свое полосатое перышко на шляпку. Скоро мне понадобится новая шляпка, которая пойдет к моим рыжим волосам, и новые перчатки, и конечно же новый шарфик. Потому что сегодня в четыре часа пополудни, проходя мимо дома с аркой, выходящего окнами на парк, я увидела машину скорой помощи и еще одну — милицейскую. Рядом, на земле, лежали носилки, прикрытые серой простыней, и отчего-то меня, за квартал обходящую такие зрелища, неодолимо влекло к этим носилкам. Я прошла в арку так близко от них, что смогла рассмотреть свисающую из-под простыни прядь белокурых волос и край черного шарфа. Я не знаю, что стало с бедняжкой, но, если женщины в черных шарфах попадаются мне на улицах неживыми, я хочу носить другие. Разноцветные. Как радуга.

* * *