Река прокладывает русло

— А что я могу? Меня тоже не спрашивают.

— Очень можешь, Михаил Ефимович. Отчего свою электронику не защищаешь?

— Начальство у нас единоначальное. — Закатов пожал плечами. — Ему кто-то насчет «дуракоустойчивых» приборов наболтал, вот он и ищет, чтобы было попроще и понадежней. А что надежней электронной лампочки? Одна испортится, вставь другую. — Он с новым подозрением посмотрел на Галана. — А почему, собственно, ты об электронике забеспокоился? Какая тебе от этого выгода? Если наши регуляторы смонтируют, твою пневматику вовсе отставят.

Галан ждал этого вопроса и имел на него готовый ответ. Но так как это был единственный вопрос, на который ему не хотелось отвечать полной правдой, то он все же секунду помешкал.

— Как тебе сказать? Выгода есть. Ладно, раз открыто, так открыто! Если ваши лампочки пойдут в ход, конструкция моя останется при мне, и свидетельство я на нее получу. Не здесь, так в другом месте пригодится. А потом если на всю чистоту, я верю в пневматический регулятор. Это ничего, что вы всюду понасуете свои щиты, я буду потихоньку — одна секция мне отведена. Я ее доведу до точки, а потом вы сами убедитесь, что у меня проще.

Закатов задумался. И здесь все было логично и честно — Галан не скрывал, что оружия не складывает. Правда была не очень благообразна, не очень украшена, но уж таково свойство правды — быть неприятной и не рядиться в шелка. Закатов проговорил, снова пожимая плечами:

— Все-таки не понимаю, что теперь можно сделать?

— Говорю — многое! — Глаза Галана заблестели, он понизил голос. — Нужно задержать все эти конструкторские разработки и погнать полным ходом электронику. Мне Анюта вчера говорила — стенды ваши простаивают. Куда это к черту годится?

В отличие от тяжелодума Галана голова Закатова с лихорадочной быстротой производила целыми сериями разнообразные идеи. В минуты вдохновения он не успевал следить за потоком непрерывно вспыхивавших мыслей и метался от одной к другой, как бабочка между свечами. И сейчас он почувствовал, что на него накатило.

— Способы-то есть, осуществить их нелегко, — проговорил он, болтая в воздухе ногами чуть ли не перед самым носом сидевшего рядом Галана. — С планом у нас неважно. Нажмут на Лескова сверху, он никуда не денется — электронные регуляторы у нас запущены в серию, на них программу легче всего сделать. Или, скажем, пусть фабрика официально напишет, что твой регулятор ей не нравится.

Галан — размышлял вслух, оценивая проекты Закатова. Плановиков, конечно, можно настроить, этот народ и не такие крупные начинания мигом сворачивал, если что не по параграфу.

— А крепко, между прочим, они продрали вас — крику на весь комбинат!

— Ну их всех к лешему в бороду! — равнодушно высказался Закатов. Он искренне считал, что племя экономистов и плановиков — паразит на мощном стволе техники. — Выдумали акцепты, перечисления, проводки. А зачем? Перекладывают из одного государственного кармана в другой. Толчение воды в ступе и вокруг этого толчения кормятся тысячи бездельников.

В наладочную вошел Лесков. Он не заметил Галана и наклонился над стендом Анюты. Анюта подняла голову, лицо ее вспыхнуло, в нем появилось хорошо знакомое Галану выражение растерянности, стыда и радости. Закатов, замолчав, как и Галан, прислушивался к их разговору. У Галана было больше выдержки, чем у Закатова, он даже не пошевелился на стуле. Закатов, соскочив со стенда, кинул:

— Минуточку, Александр Ипполитович, — и вышел из конторки. Он раздраженно сказал Анюте: — Черт знает что, пятый раз катушку перематываете! Надо быть повнимательнее, Анна Петровна!

Теперь Галан следил за всеми троими. Анюта грубо ответила Закатову и отвернулась. Галан тяжело вздохнул: нелегка жизнь человека, который старше своей жены на двадцать четыре года и у которого к тому же жена сумасбродная, — и медленно выплыл из конторки.

Лесков пошел к нему, протягивая руку.

— Здравствуйте! — сказал он радостно. — Наконец-то вы явились! А мы сами пока кое-что придумываем. Идемте в конструкторскую!

— Не сейчас, — отговаривался Галан, дружески улыбаясь. — В другой раз, Александр Яковлевич, завтра или послезавтра.

— Так смотрите, мы ждем! — крикнул Лесков вдогонку. — Вам оставили место на чертеже для подписи.

Последнее впечатление, как последняя мелодия, покрывает своим звучанием предыдущее. Галан хмурился. Подмеченное им у Анюты выражение само по себе еще ничего не означало. От чувств до действий дорога не близкая. Но все же было неприятно, что у Анюты появились такие чувства. «Доча, доча! — мысленно говорил с укором Галан. — Глаза-то твои где? Ну, что в нем? Ни весу, ни виду, ни ума особого — так, жеваная котлетка». Потом мысли его обратились к Закатову, и он повеселел. Забавно все-таки, с какой охотой соперник его кинулся рыть себе могилу. Не так легко положить Галана, старого монтажника, на обе лопатки, нет, нелегко!

Двоеглазов уже собирался домой, когда к нему явился Галан. Плановик нетерпеливо махнул рукой.

— Что тебе, Александр Ипполитович? Если опять насчет номенклатуры продукции, так не расходуйся.