Река рождается ручьями. Повесть об Александре Ульянове

- Господа, правительство уверено, что знамя и идеалы «Народной воли» забыты, погребены навсегда. Мы должны поднять это знамя! Чувство необходимости отпора созрело в нашей среде... Молодежь жаждет деятельности - прямой, настоящей. Такой деятельности, которая давала бы видимые результаты... Ведь могли же открыто бороться с самодержавием Желябов, Перовская, Кибальчич и десятки других патриотов. А разве мы не можем этого сделать?

- Другими словами?..

- Другими словами, речь идет о том, чтобы восстановить террор.

- Террор? То есть вы говорите о покушении на... на...

- Вот именно - на царя.

- На царя?!

- На царя?!

- На царя?!

- А почему бы и нет? Охота тратить силы на какого-то Грессера.

- Но ведь это...

- Трудно? Это вы хотели сказать, да? Желябову тоже было трудно.

- А ведь это здорово! Я за.

- И я за.

- И я...

- Господа, - снова поднялся Саша, - мне кажется, что для всех собравшихся здесь ясно: идея цареубийства прочно укрепилась в умах современной молодежи. Мы все неоднократно были свидетелями тому, что в нашем обществе в последние годы не перестает безмолвно раздаваться вопрос: неужели нет в России больше людей, которые способны убрать ненавистного деспота? Неужели, действительно, перевелись на Руси люди, подобные Желябову и Перовской? Неужели нашему поколению, господа, до конца своих дней суждено терпеть издевательства тупицы царя?

- Долой царя...

- Смерть тирану!

- Смерть!

- Я уверен, - взволнованно прошелся по комнате Саша, - что если не оскудела еще Россия тиранами, то не оскудела она и героями, и если взамен убитого нашелся в России новый царь, то всегда найдутся в России и новые Желябовы и Кибальчичи, новые Каракозовы и Гриневицкие, которые уничтожат и этого нового царя. Ценой своих жизней они не дадут потухнуть искрам протеста и своей борьбой, а если понадобится, то и смертью позовут на сражение с самодержавием следующее поколение революционеров!

С этого все и началось...

Глава шестнадцатая

1

Над фиолетовой ширью полей, над синими горизонтами лесов, над розовой теплой землей, надо всем голубым просветленным миром, очнувшимся наконец от зимнего забытья, полыхала весна.

Солнце, надолго шагнувшее теперь с юга на север, щедро сыпало на землю своей круглой желтой ладонью золотые зерна лучей, и они вспыхивали капелью и проталинами, всходили, тянулись вверх незримым движением березовых соков, терпким ароматом завтрашних трав, бесшумно возвращались на небо сиреневой испариной рождающихся лугов, сырым и влажным дыханием будущих пашен.

По утрам зори будили длинные теперь дни беззвучными водопадами света, ясноглазый полдень медленно катил оранжевый шар над головой, вишневыми закатами выстилались зубчатые горизонты, и долго-долго потом, после того, как скрывалось солнце, неподвижно висели в безветренном небе красные облака, пламенел, не остывая, запад, и казалось, что солнце, исчезнувшее совсем ненадолго, минут на десять - передохнуть после своей тяжелой дневной работы, - скоро придет обратно и взойдет именно там, где только что опустилось.

Весна пришла. Все менялось решительно, быстро, бесповоротно. Волна обновлений и перемен, гоня перед собой остатки зимы, стремительно смывала с лица земли следы недавних раздумий и сомнений - быть или не быть новому времени года.

Весна подгоняла к новым ритмам все звуки, строила на свой лад все струны земли и неба, все голоса и сердца и, подчиняясь взмаху журавлиного крыла, словно следуя палочке дирижера, двигалась все дальше и дальше своей извечной дорогой - с юга на север.

Весна пришла, утвердилась, вошла в плоть и кровь земли. От весны было не спрятаться, не укрыться. Чего не было еще вчера, сегодня уже ломилось со всех сторон, распирало бока, заявляло о себе властно и напористо, давая понять, что назад пути нет и не будет.

Казалось, еще вчера стоял на дворе март - стоял нерушимо, твердо, надежно, поигрывая от полноты сил белыми хвостами метелей... Весна тогда еще была только в намеке, только еще подразумевалось ее голубое и зеленое пришествие, только еще гукали ее на Авдотью-плющиху, когда ни птица еще гнезда не вьет, ни красна девица косы не заплетет... В симбирских слободах влезали на крыши амбаров ребятишки, пели веснянки, приплясывая, притопывая валенками: весна-красна, на чем пришла, на чем приехала? Не на сошечке ли кормилице, не на боронушке ли поилице?..