Река рождается ручьями. Повесть об Александре Ульянове

Этим вопросом, как атмосферным электричеством перед грозой, был как бы насыщен весь воздух вокруг Володи. Этот вопрос, задаваемый всегда молча и как будто бесстрастно, заставлял окружавших Володю опускать глаза, прекращать разговоры о пустяках и мелочах. Он как бы стал второй натурой, невидимой сущностью младшего брата Александра Ульянова. Он обрывал смех, гасил улыбки, делал неуместными шутки, когда Володя входил в комнату, в которой до его прихода смех и шутки звучали.

Этот вопрос, исходивший из таких непостижимых для постороннего сердца глубин сосредоточенности на одной мысли, был настолько серьезен, настолько переполнен ежесекундной готовностью к взрыву, что уже начинал по-настоящему настораживать и даже пугать окружающих, и особенно Марию Александровну, которая лучше, чем кто-либо другой, понимала, какое решающее влияние может оказать трагическая гибель Саши, на судьбу Володи. Она чувствовала, что Володя не был так болезненно и беспомощно сломлен, как Аня, что он не грустит подавленно и затаенно, про себя, как Оля, что он не мучается той безысходной физической мукой, какой мучалась она сама. Без разговоров, без слов, без объяснений ощущала она, как входит в юношескую натуру сына ранняя мужская суровость, твердая и не прощающая слабостей четкость в разделении людей на друзей и врагов.

Ясновидящим материнским зрением, позволяющим наблюдать в своих детях то, что недоступно другим, с тревогой отмечала Мария Александровна в то печальное кокушкинское лето в поведении Володи яростные и незаметные со стороны вспышки неукротимой внутренней энергии, упрямства, настойчивости, неумолимости.

«Вот они, - тревожно думала Мария Александровна, глядя на Володю, который всякий раз, когда речь заходила о Саше, делался похожим на грозовое облако, освещенное изнутри молодой, готовящейся к удару молнией, - вот они, эти переданные через головы поколений стойкие черты далеких крестьянских предков с их пожизненной и невытравимой памятью к обидам и оскорблениям, с их повышенной чувствительностью к несправедливости и насилию со стороны властей. Что-то будет, что-то обязательно будет - может быть, еще более страшное и трагическое, - хотя что может быть страшнее и трагичнее для матери, чем гибель сына в петле палача?.. Да, что-то будет, что-то произойдет с Володей. Не может не быть. Так подсказывает сердце, материнское сердце - самый верный и точный барометр поступков сыновей... Но как удержать Володю? Как остановить его? Как помочь ему избежать трагической судьбы Саши?.. Ведь должен же он понять, что не может повторять участи старшего брата, не может снова, еще раз оставлять ее одну, без мужской помощи, с больной Аней, с Олей, Митей и Маняшей на руках?..»

И чем чаще думала об этом Мария Александровна летом 1887 года в Кокушкине, наблюдая за своим семнадцатилетним сыном, за его быстро и не по возрасту мужающим характером, тем печальнее становилось у нее на душе, тем больше тревог и огорчений входило в ее усталое от невозвратимых потерь сердце.

* * *

В августе 1887 года сын действительного статского советника и брат казненного в Петербурге народовольца, золотой медалист Симбирской классической гимназии Владимир Ульянов поступает на юридический факультет Казанского университета. Уже с первых дней он чувствует к себе повышенный интерес не только со стороны однокурсников, но и главным образом со стороны студентов более старших возрастов, сверстников Саши. Всех невольно интересуют обстоятельства присуждения ему, Владимиру Ульянову, золотой медали. Ведь он же родной брат государственного преступника! И вдруг - золотая медаль... Как же так? Почему же министерство народного просвещения, как известно, самое реакционное и мракобесное учреждение царской администрации, не лишило Владимира Ульянова золотой медали? Значит, были и другие, какие-то особые, из ряда вон выходящие обстоятельства, которые оказались сильнее неудобств, возникших при награждении золотой медалью родного брата цареубийцы.

Что же это за обстоятельства?

Оказывается, Владимир Ульянов - человек с редчайшими, выдающимися способностями. По характеристике директора Симбирской гимназии, Владимир Ульянов за годы обучения проявил себя как исключительно одаренная, незаурядная личность.

...Итак, он родной брат Александра Ульянова, произнесшего на суде предсмертную речь, широко разошедшуюся по всей России. Его начинают приглашать на собрания студенческих кружков и землячеств, его просят рассказать о брате, на него устремлены жадные и любопытные взгляды, в которых он угадывает тот же самый вопрос, который мучил его летом в Кокушкине: как быть? что делать? как жить дальше? И он понимает, что эти жадные молодые взгляды объясняются его родством с Александром Ульяновым.

Но ему еще нечем ответить на эти взгляды.