Река рождается ручьями. Повесть об Александре Ульянове

4. Полная свобода совести, слова, печати, сходок, ассоциаций и передвижений.

5. Национализация земли.

6. Национализация фабрик, заводов и всех вообще орудий производства.

7. Замена постоянной армии земским ополчением.

8. Даровое начальное обучение».

...Перо повисло над бумагой. Все? Кажется, все. Может быть, что-нибудь упущено? Нет, как будто ничего не упущено. Восемь пунктов вместили в себя все задачи партии.

Он встал, подошел к окну... А может ли программа серьезной политической партии быть ограничена только изложением своих задач? А отношение к другим партиям? К либералам, например?

«...Нам остается только сказать несколько слов о нашем отношении к другим русским партиям. В политической борьбе, то есть в борьбе за тот минимум свободы, который необходим нам для пропагандистской и просветительской деятельности, мы надеемся действовать заодно с либералами, так как мы не можем расходиться с ними, требуя ограничения самодержавия и гарантии личных прав. Только в дальнейшем будущем нас разведут с ними наши социалистические и демократические убеждения.

Что касается до социал-демократов, то наши разногласия с ними кажутся нам очень несущественными и лишь теоретическими.

Они сводятся к тому, что мы возлагаем больше надежд на непосредственный переход народного хозяйства в высшую форму и, придавая большое самостоятельное значение интеллигенции, считаем необходимым и полезным немедленное ведение политической борьбы с правительством.

На практике же, действуя во имя одних и тех же идеалов, одними и теми же средствами, мы убеждены, что всегда будем оставаться их ближайшими товарищами.

Примечание. Мы не претендуем как на безгрешность выставленных в этой программе положений, так и на безукоризненность ее внешней литературной отработки, но мы убеждены, что при широкой, внепартийной критике она послужит связующим звеном для всех революционных сил, направит эти силы к достижению заветного идеала в дружной и братской работе...»

Решетчатая тень на стене дрогнула, фитилек заморгал, зачадил и чуть было не погас совсем, но Саша вовремя открутил его, и камера снова наполнилась тусклым лампадным светом.

Саша прислонился затылком к холодной стене. Он часто садился теперь так, если нужно было подумать о чем-нибудь очень серьезном и важном. Камень не позволял мыслям залетать в сторону, остужая своим холодом слишком пылкие предположения, возвращал мысли к трезвой реальности.

Итак, террор. Последнее положение программы. Оно должно быть сформулировано предельно точно и ясно.

Семь шагов.

От дверей до окна.

Семь шагов.

От окна до дверей.

Нужны самые емкие слова, самые отточенные выражения. Не может быть никакой приблизительности.

Семь шагов.

От дверей.

До окна.

Семь шагов.

От окна.

До дверей.

«...Являясь террористической фракцией партии, то есть принимая на себя дело террористической борьбы с правительством, мы считаем нужным подробнее обосновать наше убеждение в необходимости и продуктивности такой борьбы...»

Он взволнованно поднял голову. Да, нужные слова, кажется, нашлись! Учащенно забилось сердце, стеснилось дыхание. Широкая, теплая волна, возникшая где-то в глубинах его существа, напружинила мускулы, хлынула в мысли.

«...Историческое развитие русского общества приводит его передовую часть все к более и более усиливающемуся разладу с правительством. Разлад этот происходит от несоответствия политического строя русского государства с прогрессивными, народническими стремлениями лучшей части русского общества. Эта передовая часть растет, совершенствуется и развивает свои идеалы нормального общественного строя, но вместе с этим усиливается и правительственное противодействие, выразившееся в целом ряде мер, имевших целью искоренение прогрессивного движения и завершившееся правительственным террором.

Но жизненное движение не может быть уничтожено, и когда у интеллигенции была отнята возможность мирной борьбы за свои идеалы и закрыт доступ ко всякой форме оппозиционной деятельности, то она вынуждена была прибегнуть к форме борьбы, указанной правительством, то есть к террору...»

Семь шагов.

От дверей.

До окна.

Семь шагов.

От окна.

До дверей.

Вот они - эти слова! Точные, емкие, ясные! В них - неизбежность террора, его историческая закономерность. И пусть ничего не поймут (или сделают вид, что не поняли) Лютов, Котляревский и все те, кто первыми читает протоколы допросов там, наверху. Когда-нибудь эти слова все равно дойдут до людей, и будущие поколения поймут и оценят ту жертву, которую сегодня приносят они, участники неудавшегося покушения, на алтарь светлого будущего родины!