Река рождается ручьями. Повесть об Александре Ульянове

Володя понял, что Федор Михайлович будет продолжать взятую им на предыдущем уроке линию подчеркивания своего особого отношения к нему, брату арестованного в Петербурге государственного преступника, стараясь выполнить при этом как бы двоякую задачу: и не слишком проявлять свою власть над ним, всего лишь гимназистом, чтобы не ронять себя в глазах публики и здесь, в классе, и главным образом за его стенами, и в то же время дать понять всем - и в основном за стенами гимназии, - что случай с Александром Ульяновым не оставлен им, Керенским, без внимания, не недооценен, а использован для воспитания необходимых выпускникам гимназии благопристойных и благочестивых качеств. (Собственно говоря, только ради этого и были, наверное, затеяны оба прощальных урока - Володя прекрасно понимал это. Было бы смешно думать, что Керенский, крупнейший чиновник министерства просвещения в Поволжье, упустит случай лишний раз проявить свою педагогическую «зрелость».)

А преподаватель русской словесности и литературы директор Симбирской классической гимназии Федор Михайлович Керенский увидел в глазах Володи Ульянова новое, неизвестное ему за восемь лет знакомства с этим мальчиком и юношей выражение воинственного отпора и твердого вызова, и это новое выражение возбудило в директоре гимназии противоречивые мысли: с одной стороны, ему необходимо было в соответствующей, не очень тайной, но и не слишком резкой форме акцентировать свое возмущение и свой гнев на совершенном его бывшим учеником государственном преступлении, а с другой стороны, Федору Михайловичу на самом деле хотелось, чтобы тень преступления старшего брата как можно менее болезненно легла на младшего сына его бывшего сослуживца и хорошего знакомого, и чтобы сам Владимир Ульянов, заботясь о своем будущем и будущем своей семьи (а обе эти заботы, по мнению Керенского, были связаны между собой органически), добровольно, естественно, без видимого на то с его, директора, стороны принуждения, тоже в соответствующей форме, и осуждая, и сожалея, высказал бы свое отношение к поступку брата, подтвердив тем самым тонкое его, Керенского, мастерство педагога и воспитателя. Собственно говоря, ради всего этого и умалил на первом уроке директор достоинства сочинения Ульянова, прочитав отрывки из сочинения Наумова. По всем законам самолюбия Ульянову, сочинения которого раньше всегда отмечались Керенским как лучшие, сейчас не терпится восстановить свою репутацию первого ученика. Значит, он охотно воспользуется предложенным перед переменой заданием - рассказать о своем любимом литературном герое и обосновать свои симпатии к нему. А на этом пути и можно будет умело направить его к необходимому результату... Правда, директора несколько насторожило это новое выражение протеста и вызова на лице Ульянова, но, надеясь на немалый свой педагогический опыт, Керенский рассчитывал изменить состояние своего ученика во время ответа... Если бы выполнить все это удалось!.. Федор Михайлович мысленно даже перекрестился.

Вот какие мысли были у Володи Ульянова и директора гимназии, когда всего лишь на одно мгновение они пристально посмотрели в глаза друг другу и тут же разошлись взглядами.

Заложив руки за спину, Керенский прошелся несколько раз позади вызванного к доске ученика.

- Ульянов, - заговорил наконец директор, стараясь вложить в интонацию своего голоса как можно больше доброжелательности, - на предыдущем уроке, разбирая ваше сочинение, я отметил в общем-то несвойственную вам недостаточную фактическую аргументацию вашей работы... Кроме того, вы недостаточно четко подчеркнули связь темы сочинения с теперешней нашей жизнью, с необходимостью извлекать из уроков прошлого выводы для воспитания в себе наипервейших гражданских добродетелей - благонравия, прилежания и постоянного усердия на пользу отечеству... Вы подготовили ответ о вашем любимом литературном герое, который мог бы исправить перечисленные мною недостатки вашей письменной работы?

- Да, подготовил, - волнуясь и не в силах сдерживать свое волнение, дрогнувшим голосом ответил Володя.

Класс затих. Все уже чувствовали, что директор что-то затеял, и, зная вспыльчивый характер Володи, его насмешливость, резкую манеру выражаться и новое после ареста брата положение, замерли в предчувствии надвигающихся событий.

Костя Гнедков и Забусов переглянулись молча и многозначительно. Миша Кузнецов сидел за партой потерянный, бледный, опустив голову.

- Ну что ж, это похвально. - Керенский снял пенсне и, посмотрев на притихший класс, расценил эту внезапно возникшую тишину как первое проявление задуманного им плана. - Кто же ваш любимый литературный герой? Кто из русских писателей вызывает у вас наибольшие симпатии?

- Из прочитанных мною в последнее время произведений, - Володя подчеркнул голосом слово «последнее», - наибольшее художественное удовлетворение доставил мне...