Река, утратившая берег. 1.Алармель (СИ)

Но нет, конечно же, нет. Ирри выхватил его из моей памяти, пока я выжидала у тропинки; его и кто знает что еще. Похоже, безмыслие оказалось напрасным.

- Алармель. Не напрасным. - Дальше Ирри оставил слова, и в голове у меня ожили картинки. Эту способность туннов я всегда находила восхитительной. Одно дело, когда в голове звучит твой собственный голос, пусть даже не совсем настоящий, другое - когда, не прибегая к помощи языка, глаз и ушей, видишь кусочек жизни, в которой не принимала и, возможно, никогда не будешь принимать участия. Как часто я жалела, что не умею вот так, запросто, залезать в чужие головы, не могу узнать, что замышляет Хоакин, о чем думает Марио и что кроется за вечным спокойствием Теодора - уверена, напускным. А Фредерика? Не знаю, есть ли у нее голова, но побывать там было бы очень полезно. Я ведь ничего, совсем ничего о ней не помнила. Даже как она выглядит.

Ирри мгновенно отозвался на мою последнюю мысль, и я узнала: он хотел мне понравиться, а потому и соорудил при своем появлении такую загадочную форму. Тунн решил, что нечто среднее между человеком, Джейком, Лилли и моим любимым слоном обязательно вызовет у меня расположение и ни за что не испугает. Я давилась смехом, когда он выстраивал у меня в мозгу пространные иллюстрации своих рассуждений. Хорошо, что я ничего не боюсь. Пожалуй, Марио припустился бы бежать, возникни перед ним покрытый слизью гигант с оглушительно щелкающими гребнями на спине и кучей чего-то, похожего на буйволиный помет, вместо лица. И да, оказывается, не только Лилли путает цвета. Те части кожи, которые Ирри более-менее удались, знакомо отливали всеми оттенками синего.

В тот день тунн показывал много, но меня, к сожалению, интересовали только слоны. Оказалось, разговаривать с ними просто: нужно лишь, чтобы самим слонам это понадобилось. Похоже, умирающее животное сочло меня всемогущей, раз обратилось ко мне. Но разве кто-нибудь может спасти живое существо от естественной смерти? Ирри сказал, раньше слонов было много, и жили они не только в воде, однако туннам неинтересны создания, зацикленные на размножении и пище. К тому же, слоны неохотно пускают в свои головы. "Наверное, больше любят забираться в чужие, - неосторожно подумала я. - Как тунны".

- Алармель. Они маленькие, - возразил Ирри.

- И что с того? Разве тунн не может быть маленьким и разговаривать с людьми?

Надеюсь, он не подумал, что я намекаю на их детей. Теодор столько раз грозился страшными карами за разговоры на эту тему - может быть, она и вправду самая запретная...

- Алармель. Они слабые. - Ирри проигнорировал мою намеренно отчетливо продуманную мысль. Значит, так и есть, запретная. - Потому что повернуты к себе. Не могут входить в чужое. Им трудно.

- Но ты сказал, с ними можно разговаривать.

- Алармель. Разговаривать можно, слоны позовут тебя. Когда закончится тело следующего из них. Уже скоро. Эта самка не может находиться в нем долго.

Мой новый друг Ирри оказался прав. Подруга умершего слона перестала есть через пару сезонов дождей. Я увидела, как кончик ее хобота изменяется в форме, утолщаясь и слегка расплющиваясь по краям, и немедленно переселилась к водяному лабиринту. Устроила возле него лежанку, а ко наказала оставлять мне еду у входа на веранду. Хоакину и Марио наплела, что хочу попрактиковаться в выращивании подводных деревьев. Я и вправду давно собиралась этим заняться. Марио удивленно поднял брови, а Хоакин, по обыкновению, угрюмо кивнул и двинулся дальше - я поймала их во дворе, с седлами в руках: пора было ехать осматривать рыбородящие поля.

Ждать пришлось недолго. Несколько дней я просидела у лабиринта, наблюдая за слоновьими играми. Самка покачивалась среди водорослей, не опускаясь на дно и не приближаясь к поверхности. Она не подплывала к еде, и с хобота ее начали отслаиваться лоскуты кожи. Стадо, как обычно, носилось туда-сюда и, как всегда, мало на что обращало внимание. По вечерам слоны долго и суетливо укладывались спать, зарываясь в донный песок, а утром снова принимались за беготню. В конце концов мне наскучило, и, поднявшись с пола, я сунула руки в воду, в самую середину кучи из скользких, упругих тел. Слоны, конечно, кинулись играть с моими пальцами, обвивая их хоботками, тычась мордочками в ладони. Я трепала животных за тонкие уши и переворачивала на спину, слоны размахивали ногами и отбивались. Наши игры подняли со дна тучи песка, вода помутнела. Очень скоро весь лабиринт утратил прозрачность. Я отошла к перилам, усеивая пол большими каплями, и выставила руки наружу. Горячий воздух мгновенно высушил кожу. Помню, как я прижала нагревшиеся ладони к щекам, закрыла глаза и подумала: 'Хоакина нет, не забраться ли мне в отцовские комнаты, там столько интересного... Все домашние ко должны быть сейчас заняты, никто ничего не узнает...'