Река жизни

Он отвечал автоматически, как будто не вполне слышал то, что она говорила. Доктор смотрел сквозь нее, в задумчивости, на диван, где десять лет назад спал молодой человек, которого он посетил в этот день.

***

Человек с усами сделал паузу, чтобы оценить расстояние до плевательницы. Затем плюнул точно в нее. Его слушатели, расположившиеся вокруг него в фойе отеля Латан, уважительно ждали.

Лесли Кейси продолжал свой рассказ.

– Вы бы увидели, что он был совершенно нормальным парнем, но только не в школе. В школе он был тупицей. И это вне всяких сомнений. Он слишком много мечтал; все учителя так говорили. Когда ему было двенадцать лет, он все еще был в третьем классе.

– Это было весной 1889. Мой брат Луциан был учителем в школе. Однажды он встретил меня и сказал, что попросил Эдгара произнести по буквам слово “хижина” и мальчик не смог этого сделать.

– Надеюсь, я правильно сделал, Лесли – сказал Луциан. – Я оставил его после школы и дал задание пятьсот раз написать на доске это слово.

– Делай как знаешь, Луциан, – сказал я. – Ты учитель.

– Да, я чувствовал себя просто ужасно. Может это моя вина. Может я не уделял мальчику достаточно внимания.

В тот вечер я сел с ним и провел урок правописания. Но оказалось, что я не мог ничего сделать, чтобы он смог усвоить этот урок. Я думал, что у нас что-то получается. Но когда я закрыл учебник и стал задавать ему вопросы, он не смог ничего ответить.

Сначала я подумал, что просто уже слишком поздно, было одиннадцать часов. Мальчик устал, и я сказал ему идти спать.

– Разреши мне отдохнуть пять минут, – сказал он мне, – И я буду знать урок.

– Хорошо, – сказал я.

Затем я пошел в кухню выпить стакан воды. Через несколько минут я вернулся в гостиную. Эдгар был там, заснув в кресле, с учебником вместо подушки. Я засмеялся и потряс его. “Вставай, старик” – сказал я, – “пора идти в кровать.”

Он сразу проснулся и сказал: “Спроси меня урок. Я теперь его знаю”. Я был уверен, что это не так, но всё-таки спросил его несколько слов. Он правильно произнес их по буквам. Я спросил его еще, он знал и это тоже. “Спроси меня что-нибудь из учебника”, – сказал он.

Казалось, он взволнован. Я пробежался по учебнику, и всё, что я ни спрашивал, он знал это.

Тогда он начал говорить мне, какие другие слова были на странице рядом с теми словами, что я спросил его, и какие картинки были на страницах. Он знал книгу, как будто она была у него в руках и он смотрел на нее.

Доктор Мюнстерберг наклонился вперед. “Какое было его объяснение?” – спросил он. “Благодаря чему он это сделал?”

– Все, что я мог из него выудить, так это то, что он внезапно чувствовал тем вечером, что если он поспит хоть немного на этой книге, он будет знать урок. И он так и сделал.

После этого он спал на всех своих уроках и знал их все отлично. Он начал прыгать через классы, как на скакалке.

– Его память об этих уроках, она сохранялось? – спросил доктор Мюнстерберг.

– Никогда не забывал ни одного из них. Даже по сей день он их помнит.

– Очень интересно. А вы не помните каких-нибудь необычных случаев при его рождении, или в его юности, до этого?

– Ничего, кроме грудного молока.

– Грудного молока?

– Он кричал целый месяц после того, как родился. Никто не понимал в чем проблема. Тогда старая Пэтси Кейси – цветная женщина из дома моего отца, бывшая рабыней – пришла и попросила у моей жены иглу. “Прокипятите ее сначала” – сказала она. Потом она взяла ее и проколола небольшое отверстие в соске каждой груди. После этого ребенок никогда больше особо не кричал.

– Я слышал о таком, – сказал доктор Мюнстерберг, – когда изучал медицину.

– Вы в самом деле медицинский доктор или доктор философии? – спросил доктор Кетчам. Это был улыбчивый человек лет тридцати пяти, с быстрыми движениями и ясными глазами.

– О, да, – сказал доктор Мюнстерберг, – у меня есть медицинская степень. Я учился в Лейпциге и в Гейдельберге.

– Тогда я могу рассказать вам о некоторых из моих случаев? – сказал доктор Кетчам.

– Мне больше всего интересно знать, к какой школе медицины его можно отнести, – сказал доктор Мюнстерберг. – Для ребенка Дитрих он предписал остеопатию.

– Он использует все школы, – сказал доктор Кетчам, – и часто для одного случая. Он иногда предписывает остеопатию вместе с электрическим воздействием, массажем, диетой и приемом препаратов внутрь.

– Иногда он призывает к травам, которые трудно достать, или к лекарствам, о которых мы не слышали. Иногда это только что поступило на рынок, а иногда этого еще не было на рынке.

– Кажется, он всегда знает все, – сказал доктор Мюнстерберг. – Вы могли бы сказать, что он, возможно, говорит… от имени разума вселенной?

Доктор Кетчам закивал глубокомысленно.

– Я часто так думаю, – сказал он. – В одном из самых ранних чтений речь шла о составе, названном “масло из дыма” (Oil of Smoke). Я никогда не слышал об этом, в наших аптеках этого тоже не было.