Рэкетир

Изображая разочарование, агенты переборщили. Оба потянулись к своим стаканам с «Ред булл», Делок заел разочарование печеньем. На тарелке оставалось еще штук десять, рядом стоял полный кофейник. Казалось, они готовы допрашивать Рукера всю ночь.

— Хватит юлить, Куинн, — сказал Панковиц. — Мы выяснили, что Джекила взяли в Роаноке с большой партией кокаина. За это ему светило много лет. Вот мы и спрашиваем: пытался ли ты ему помочь?

— А то как же! Он родственник, часть бизнеса, попался при исполнении своих обязанностей. В таких случаях семья никогда не сидит сложа руки.

— Ты нанял адвоката?

— Да.

— Сколько ты ему заплатил?

Немного подумав, Куинн ответил:

— Точно не помню. Кучу наличных.

— Ты расплатился с адвокатом наличными?

— Чем же еще? Закон не запрещает наличные, если я ничего не путаю. Мы не пользуемся банковскими счетами, кредитными картами — всем, что может отследить ФБР. Только звонкая монета!

— Кто дал тебе деньги для адвоката?

— Без комментариев.

— Может, Ди Рей?

— Без комментариев.

Панковиц не спеша достал папочку и вынул из нее листик.

— А вот Ди Рей говорит, что это он дал тебе в Роаноке денег.

Куинн покачал головой и осклабился — крайняя степень недоверия.

Панковиц в ответ предъявил цветную фотографию размером восемь на десять: Ди Рей в окружении агентов ФБР, в наручниках, с разинутым ртом и сердитым лицом.

— Мы навестили Ди Рея через час после твоего ареста. Знаешь, он разговорчивый! Куда разговорчивее тебя.

Куинн глазел на фотографию и не находил слов.

«Морозильник», четыре часа утра. Виктор Уэстлейк снова встал и походил по комнате. Это был его способ борьбы со сном. Остальные четыре агента бодрствовали благодаря безрецептурным амфетаминам, «Ред булл» и кофе.

— Как же они тянут! — не удержался один.

— Это называется обстоятельность, — сказал другой. — Они его изматывают. Он говорит уже семь часов — вот что невероятно!

— Не хочет в окружную тюрягу.

— Его можно понять.

— Думаю, его разбирает любопытство. Игра в кошки-мышки. Как много нам известно?

— Им его не провести, слишком хитер.

— Они знают, что делают, — подытожил Уэстлейк. Перестав расхаживать, он налил себе кофе.

В Норфолке Панковиц тоже плеснул себе кофе и спросил:

— Кто привез тебя в Роанок?

— Никто, сам приехал.

— На какой машине?

— Не помню.

— Врешь, Куинн. Тебя привезли в Роанок за неделю до седьмого февраля. Вас было двое. У нас есть свидетели.

— Значит, ваши свидетели врут. Вы врете, все врут.

— Ты купил «хаммер» девятого февраля, заплатил наличными, не оформил трейд-ин.[6] Как ты попал на площадку продажи подержанных машин, чтобы купить «хаммер»? Кто тебя туда привез?

— Не помню.

— Не помнишь, кто тебя привез?

— Вообще ничего не помню. Я был с похмелья, еще полупьяный.

— Брось, Куинн, — сказал Делок. — Все это вранье уже смешит. Что ты скрываешь? Если бы ничего не скрывал, то столько не врал бы.

— Что вы хотите узнать? — всплеснул Куинн руками.

— Откуда ты взял столько денег, Куинн?

— Я наркодилер. Почти всю жизнь этим занимаюсь. И сидел за то же самое. Мы купаемся в наличных, едим наличные, усекли?

Панковиц покачал головой.

— Ты же сам утверждаешь, Куинн, что после побега не так уж много работал на свою семью. Они тебя боялись, верно? Я правильно понял? — Он посмотрел на Делока, поспешившего подтвердить правоту партнера.

— Семья тебя остерегалась, — подхватил Делок, — вот ты и стал мотаться на юг и обратно. Говоришь, заработал примерно сорок шесть тысяч, но мы знаем, что это неправда, ведь ты потратил двадцать четыре тысячи на «хаммер», а у тебя на складе мы нашли еще сорок одну тысячу.

— Ты набрел на денежки, Куинн, — заключил Панковиц. — Что ты скрываешь?

— Ничего.

— Тогда зачем врешь?

— Все врут. Я думал, здесь мы согласны.

Делок постучал по столу костяшками пальцев.

— Вернемся на несколько лет назад, Куинн. Твой племянник Джекил Стейли сидит здесь, в Роаноке, в следственной тюрьме, и ждет суда. Ты заплатил его адвокату кругленькую сумму наличными за юридические услуги, верно?

— Верно.

— А может, не только ему? Может, отслюнил еще немного на смазку системы? Дал взятку, чтоб суд проявил к мальцу снисхождение? Нет, Куинн?

— Нет.

— Ты уверен?

— Конечно, уверен.

— Перестань, Куинн!

— Я заплатил адвокату наличными. Я полагал, что это будет его гонораром. Это все, что я знаю.

— Кто был судьей?

— Не помню.

— Судья Фосетт — это имя тебе что-нибудь говорит?

Куинн пожал плечами:

— Может быть.

— Ты был на процессе Джекила?

— Был, когда ему влепили восемнадцать лет.

— Тебя удивил такой приговор — восемнадцать лет?

— Вообще-то да.

— Ему должны были дать гораздо меньше, правда?

— Так утверждал его адвокат.

— Ты был в зале суда и мог хорошо разглядеть судью Фосетта, правильно?

— Я был там, потому что судили моего племянника, вот и все.

Агенты на некоторое время умолкли. Делок отхлебнул «Ред булл». Панковиц пробормотал:

— Схожу-ка я в одно место. Ты в порядке, Куинн?

Куинн сжал ладонями лоб.

— Вполне.

— Налить тебе чего-нибудь?

— Может, спрайт?

— Держи!

Панковиц долго не возвращался, Куинн тянул спрайт. В четыре тридцать утра Делок возобновил допрос: