Рэкетир

— Ты следил в последние три месяца за новостями, Куинн? Газеты читал? Тебе должно было быть любопытно, сообщают ли о твоем побеге.

— Не очень, — ответил Куинн.

— Про судью Фосетта слыхал?

— Нет, а что?

— Убит двумя выстрелами в затылок.

Куинн никак не отреагировал: ни удивления, ни жалости. Ничего.

— Ты не знал, Куинн? — спросил Панковиц.

— Нет.

— Две пули с полыми наконечниками, выпущенные из карабина калибра ноль тридцать восемь, в точности как тот, который мы нашли у тебя в трейлере. По данным предварительной баллистической экспертизы, вероятность того, что судья убит из твоего карабина, достигает девяноста процентов.

Куинн заулыбался, закивал:

— Теперь понятно, это все из-за убитого судьи. Вы решили, что судью Фосетта убил я, верно?

— Верно.

— Вот это да! Мы потратили на эту ерунду целых семь часов! Вы зря расходуете мое время, время Ди Рея и всех остальных. Я никого не убивал.

— Приходилось тебе бывать в Рипплмиде, Виргиния, население пятьсот душ? Это в горах, к западу от Роанока.

— Нет.

— Это ближайший городок к озеру, на котором убили судью. В Рипплмиде нет черных жителей, поэтому каждый черный приезжий там на виду. Накануне убийства в городке, по словам владельца бензоколонки, появился черный мужчина, отвечающий твоим приметам.

— Это уверенное опознание или догадка?

— Что-то среднее. Завтра мы покажем ему твой снимок в лучшем качестве.

— Не сомневаюсь, что покажете. И у него явно прочистится память.

— Обычно так и бывает, — сказал Делок. — Еще четыре мили на запад от Рипплмида — и жизнь обрывается. Асфальту конец, дальше в горы тянутся грунтовые дороги. Там есть лавка, называется «Пикокс», и ее хозяин, мистер Пикок, все замечает. Накануне убийства у него спрашивал дорогу черный мужчина. Он не припомнит, когда в прошлый раз в этой глуши видели черного. Он дал словесный портрет — вылитый ты!

Куинн пожал плечами:

— Я не такой дурак.

— Вот как? Зачем тогда хранил «смит-и-вессон»? После окончательной баллистической экспертизы ты труп, Куинн.

— Карабин ворованный, ясно? Ворованное оружие ходит по рукам. Я купил его в ломбарде в Линчбурге две недели назад. За год он мог поменять дюжину владельцев.

Удачный довод, с ним не поспоришь — пока не закончится баллистическая экспертиза. А когда у них будет твердая улика, ни одно жюри присяжных не поверит басне Куинна про ворованный карабин.

— А высокие солдатские ботинки у тебя на складе? — продолжил Панковиц. — Подделка под армейские, камуфляж, брезент и так далее. Совсем новые, почти не ношенные. Зачем тебе такие, Куинн?

— У меня слабые лодыжки.

— Допустим. И часто ты эти ботинки надеваешь?

— Раз они на складе, то не часто. Попробовал разок, натер мозоль и забросил. А что?

— А то, что они совпадают со следом подошвы, который мы нашли на земле недалеко от домика, где был убит судья Фосетт. — Панковиц соврал, причем неумело. — Как тебе это нравится, Куинн? Уже горячее?

Куинн повесил голову и потер уставшие, красные глаза.

— Который час?

— Без десяти пять, — сказал Делок.

— Мне нужно поспать.

— С этим могут возникнуть трудности, Куинн. Мы связались с окружной тюрьмой, и выяснилось, что твоя камера набита битком. Восемь человек, четыре койки. Считай, тебе повезет, если найдется местечко на полу.

— Не нравится мне эта тюрьма. Может, попробуем другую?

— Извини, придется дождаться камеры смертников, Куинн.

— Никакой камеры смертников, я никого не убивал.

— Значит, вот какие дела, Куинн, — начал Панковиц. — Два свидетеля видели тебя недалеко от места преступления, причем это отнюдь не угол оживленной улицы. Ты там был, тебя заметили и запомнили. От баллистической экспертизы тебе никуда не деться. След ботинка — это уже глазурь на нашем торте. С местом преступления все ясно. После преступления все еще лучше — или хуже, это как посмотреть. Ты был в Роаноке назавтра после обнаружения трупов, во вторник, восьмого февраля: ты сам в этом признаешься, из городской каталажки сообщают то же самое. Внезапно у тебя появляется уйма денег. Ты внес залог, отдал двадцать четыре тысячи за «хаммер», еще кучу просадил, и что мы находим у тебя на складе? Новую кучу денег! Мотив? Его хоть лопатой греби! Ты подкупил судью Фосетта, чтобы он проявил снисхождение к Джекилу Стейли, сунул ему полмиллиона. Он забрал деньги — а на остальное наплевал. Он засудил Джекила по всей строгости, и ты поклялся ему отомстить. И отомстил. Только вот незадача — вместе с ним пришлось порешить секретаршу.

— А за это смертная казнь, Куинн, можешь не сомневаться, — припечатал Делок.

Куинн закрыл глаза и весь сжался, часто задышал, лоб покрылся потом. Прошла минута, другая. Крутой парень куда-то подевался, его малодушная замена слабо простонала:

— Вы поймали не того.

Панковиц засмеялся, Делон сказал с усмешкой:

— Это все, что ты можешь придумать?

— Вы поймали не того, — повторил Куинн еще менее убедительно.

— Слабо, Куинн, — отмахнулся Делок. — В суде это прозвучит еще слабее.

Куинн уставился на свои руки. Так прошла минута. Наконец он проговорил:

— Если вам так много известно, чего еще надо?