Реки горят

Словно прозрачное, парящее в воздухе видение, переливалась вдали полоса лилово-розовых гор. Трудно было представить себе, что там тоже есть земля, и трава, и скалы. Горы казались полосой мглы, насыщенной сиянием, чудом, которое исчезнет при первом дыхании ветра.

— Тянь-Шань, — Ядвига выговорила это слово полушепотом, для самой себя. В нем тоже был отзвук далеких сказаний, и оно казалось таким же призрачным, как и сам этот горный хребет, ежеминутно меняющий окраску и, наверно, никогда не похожий на настоящие горы. Хотя разве видела она когда-нибудь другие горы?

На высоких стройных тополях, идущих вдоль дороги, уже виднелись набухающие клейкие почки. Еще несколько дней солнечной погоды — и они лопнут, выпустив из темницы молодые зеленые листки, живые и радостные. «Как здесь будет летом?» — думала Ядвига, глядя на тонкие линии арыков, перерезающие территорию совхоза, на слегка волнистую равнину, тянущуюся до самого горизонта, до таинственных гор Тянь-Шаня.

— Тут все будет красно от тюльпанов, — сказала Матрена. И Ядвига нетерпеливо ожидала тюльпанов. Изумляло, что цветы, которые там, дома, тщательно взращивали в садах и оранжереях, здесь росли под открытым небом, сами собой, без труда и без помощи человека. Тюльпаны появятся скоро. Ядвига уже видела их острые, свернутые в трубочку ростки, скрывающие под зеленым покровом тайну цветка, который вот-вот выглянет, пламенем сверкнет на солнце, заколышется на теплом ветру…

— А за коровником есть и желтые. Только тех меньше, — сказала Матрена. И Ядвига нашла это место. Но сейчас еще нельзя было распознать, вправду ли они желтые. Ростки были все одинаковые и ревниво скрывали то, что в них заключалось.

«Чему я так радуюсь?» — вдруг удивилась Ядвига. И тотчас ответила себе: «Ну да, это же весна. Это потому, что весна».

Окна в доме открыты настежь, — ведь уже совсем тепло. Но домой идти не хочется, невольно замедляешь шаг, чтобы успеть порадоваться солнцу, теплому, мягкому ветерку, ласково касающемуся лица. Это ощущают все, никому не хочется лишнюю минуту пробыть в помещении, и на всех дорожках, на всех тропинках совхоза полно женщин.

— Бабье царство, — смеялся Шувара, когда они приехали сюда. И правда, в канцелярии правления, в поле, в конюшнях и коровниках — повсюду работали только женщины. Исключением был один директор. Директор уже успел потерять на войне правую руку и только потому был здесь, а не в армии. И все-таки Наталья Андреевна, его жена, как будто даже стеснялась перед всеми этими женщинами, чьи мужья, отцы, сыновья и братья были на войне, что ее муж находится при ней. Странно выглядели здесь в первые дни Шувара, Шклярек, Сковронский и даже мальчики госпожи Роек. Но и эти мужчины быстро исчезли из совхоза, ушли работать в МТС, расположенную за несколько километров. В совхозе они теперь появлялись только по праздникам, и то не всегда. Времени было в обрез, шел ремонт машин, надвигались вспашка и сев. Госпожа Роек сперва возражала против работы в МТС — «как же отпустить сопляков одних, особенно Владека?» — но делала она это скорее для порядка; за ними обещал присматривать Шувара, а к нему она питала полное доверие.

— Слесарь, дитя мое, а какой интеллигентный человек! И не скажешь, что слесарь. И ребята больше его слушаются, чем меня. Ну как же, мужчина все-таки. Покойник, царствие ему небесное, хороший человек был, но уж ребят совсем не умел в руках держать. Да, по правде сказать, и не слишком ими интересовался. Все в этих разъездах, а уж если дома, то, не тем будь помянут, редко когда в трезвом виде. А тут другое дело — человек степенный, не даст им распуститься.

— Да они и сами хорошие дети, — заметила Ядвига, хотя ей смешно было говорить «дети» об этих почти взрослых юношах.

— Хорошие-то хорошие, да ведь все-таки мальчишки, ну и конечно… Никогда не знаешь, что им может на ум взбрести! Но на работе их вроде хвалят. Марцысь уже на этом самом, на тракторе ездит… Может, это опасно? — вдруг встревожилась она.

— Да что ж там опасного? Здесь даже девушки управляют тракторами, — успокаивала ее Ядвига.

— Знаю, дитя мое, знаю, только тут и девушки тоже какие-то не такие, как у нас. Залезет на машину, и хоть бы что… Я бы, наверно, умерла, если бы меня заставили трактор водить.

Ядвига подавила усмешку, но сама госпожа Роек, подумав мгновение, со вздохом прибавила:

— Хотя — кто знает? Если бы уж непременно надо было, я бы, пожалуй, и полезла на трактор… Муж, покойник, наверно, в гробу бы перевернулся, если бы меня на тракторе увидел…

Но Ядвиге думалось, что и покойник, вероятно, не сомневался в неисчерпаемых способностях своей супруги и вряд ли чему удивился бы, если бы и восстал из гроба.

Когда мальчики приходили по праздникам в гости, мать считала необходимым читать им наставления:

— Марцысь, ты только будь осторожен, дитя мое! Не дай бог, упадешь под эти самые гусеницы, ведь они в лепешку человека раздавят.

— Сто раз я вам, мама, объяснял, что там нельзя упасть.