Реки Лондона

Вообще-то я еще как представлял, но ей признаваться не собирался.

— Ну пожалуйста, я обещаю вести себя хорошо, — сказала она, сделав большие жалостливые глаза. — И одолжу тебе телефон, если надо.

Не став дожидаться, пока в ход будет пущена следующая уловка в виде дрожащих губ, я сдался.

— Но ты должна будешь слушаться меня, поняла?

— Есть, шеф! — просияла она, отдавая честь.

Раритетный «Ягуар» мало подходит для выслеживания человека на улицах города, поэтому, к великому разочарованию Беверли, мы вернулись в «Безумие», чтобы пересесть на бывшее полицейское авто. Гараж находится позади самого особняка и занимает весь нижний этаж бывшего каретного сарая. Если смотреть из конюшни, видно частично заложенный кирпичами старый вход, достаточно широкий, чтобы могла проехать карета, запряженная четверкой. Теперь его заменили более скромные раздвижные ворота. «Ягуар» и бывшая полицейская машина болтались, как две спички в коробке, на площади, которой хватило бы аж для четырех экипажей.

В отличие от холла особняка каретный сарай не вызвал у Беверли никакого беспокойства.

— А как же враждебные магические поля? — спросил я.

— Здесь их нет, — ответила девушка, — разве что слабенькие защитные чары на воротах.

Найтингейла в особняке не оказалось, но в холле меня встретила Молли с пакетом из магазина «Теско», полным сандвичей. Она завернула их в жиростойкую бумагу и перевязала веревочкой. Я не стал спрашивать, с чем они, — подумал только, что вряд ли с пряной курицей по-индийски. Вернувшись в каретный сарай, я закинул сумку и пакет с сэндвичами на заднее сиденье. Убедившись, что Беверли пристегнулась, я нажал на газ, и мы отправились доставать вопросами доктора.

Доктор Фрамлин жил в Ньюхэме, в двухэтажном викторианском коттедже, чуть в стороне от Ромфорд-роуд. Не люблю восточные районы, но этот в целом неплохой.

Я с легкостью нашел место для парковки — окно с водительской стороны давало хороший обзор. Поскольку заставить Беверли сидеть в машине все равно не смогла бы никакая сила, я разрешил ей пойти со мной при условии, что она будет держать язык за зубами.

Звонок у двери оказался только один. В палисаднике вместо газона был гравий, на котором стояли мусорные ящики и пара пустых ярко-красных цветочных горшков. Размышляя о том, принадлежит ли дом целиком доктору Фрамлину или он взял в долю кого-то из друзей, я нажал на кнопку звонка.

— Иду-иду! — послышался из-за двери чей-то бодрый голос. Как выяснилось, он принадлежал пухлой круглолицей женщине — такие обычно либо совершенствуют свою личность, либо кончают жизнь самоубийством.

Я показал ей удостоверение.

— Добрый день. Меня зовут Питер Грант, я из полиции. Это моя коллега Беверли Брук, она работает рекой на юге Лондона.

При общении с простыми гражданами такие штучки могут запросто сойти с рук, потому что на слове «полиция» людей обычно клинит, и дальше можно говорить все что угодно.

Но я, похоже, малость переборщил — женщина устремила внимательный взгляд на Беверли и подозрительно сощурилась.

— Как вы сказали? Работает рекой? — переспросила она. Так мне и надо — нечего выделываться на службе.

— Это мы так шутим в отделе.

— Слишком она молода для полиции, — недоверчиво проговорила женщина.

— Вовсе нет, — возразил я. — Она на стажировке.

— Можно еще раз взглянуть на ваше удостоверение?

Я со вздохом протянул ей свою корочку. Беверли тихонько хихикнула.

— Если нужно, я дам вам телефон своего начальника, — сказал я. Обычно это работает безотказно, потому что у большинства людей лень все-таки берет верх над подозрительностью.

— Вы здесь из-за происшествия в больнице? — спросила женщина.

— Да, — облегченно выдохнул я. — Именно из-за этого.

— А Эрика-то нет, он в город уехал, — сказала она. — Минут пятнадцать назад, вы с ним как раз разминулись.

«Ну разумеется, — подумал я, — и направился он почти туда, откуда мы с Беверли начали».

— А вы не знаете, куда он уехал?

— А вам зачем?

— Понимаете, мы практически выследили человека, который на него напал. Теперь нам просто нужно, чтобы доктор Фрамлин подтвердил кое-какие данные. Если это произойдет быстро, то, возможно, мы арестуем преступника уже к вечеру.

Это, похоже, ее воодушевило — я получил не только название гастропаба, куда отправился доктор Фрамлин, но и номер телефона последнего. Беверли пришлось бежать, чтобы поспеть за мной.

— Горит, что ли? — спросила она, садясь в машину.

— Я знаю этот паб, — сказал я. — Он на углу Нил-стрит и Шелтон-стрит.

Я тронулся с места, не дожидаясь на сей раз, пока Беверли пристегнется.

— Там напротив пешеходная улица, а на ней «Урбан Аутфиттерс».[23]

— Ага, — сказала Беверли, — теперь понятно, откуда у тебя рубашечка «Доктор Деним».

— Нет, мне ее мама купила, — сказал я.

— А можно подумать, это звучит лучше.

Мы выехали на шоссе, и я рванул с места — насколько вообще можно «рвануть» на «Форде Эскорт» десятилетней давности. Несколько раз мы проехали на красный свет, сзади остервенело сигналили.

— Курьеры-велосипедисты любят там зависать, — сказал я. — Это неплохой паб, к тому же оттуда легко можно доехать почти до всех клиентов.