Реки не умирают. Возраст земли

— Ну и набегался я сегодня по степи резвым стригунком, будто никогда не видел ничего подобного.

— С чем вернулся-то, стригунок? — насмешливо спросила Любовь Тихоновна.

— А-а, пока ни с чем, — он коротко махнул рукой. — Но я этого дела так не оставлю.

— Какого дела? — поинтересовалась Саша.

— Вот слушай, сударыня, тебе жить...

Более сорока лет назад Леонтий Иванович, приехав в здешние места, сразу же обратил внимание на сельцо Хомутово, вернее на пустующие земли между селом и речкой. Ну, конечно, разговорился с мужиками. Они и объяснили ему, что то «рудные земли», которые гуляют испокон веков. Он осмотрел брошенные разведочные выработки: да, полиметаллическая руда, которую крестьяне делили на три части — по цвету окиси. Собрал килограммов сто, уложил в мешочки и отослал в Самару, на анализ. Оттуда ему ответили, что руда не подвергается флотации. На том дело и кончилось, тем более, что вскоре было найдено кое-что поинтереснее. Шли годы. Хомутово понемногу расширялось, на старых разведочных выработках строилась новая улица. И вот недавно знакомый колхозник рыл колодец в огороде и  с е л  на руду. Примчался в Молодогорск, привез с собой образчики. Леонтий Иванович снова отправил их в геологическое управление. На сей раз уже спектральный анализ показал, что руда содержит медь, никель, титан, хром, кобальт, молибден, ванадий, марганец — чуть ли не добрую четверть менделеевской таблицы. Казалось бы, настоящий геолог должен насторожиться, а этот инженер из Восточной экспедиции походил сегодня с ним, Каменицким, недоверчиво покачал головой и, ничтоже сумняшеся, глубокомысленно изрек, что он «настроен пессимистически».

— Каков, а! Едва успел выйти из института — и уже законченный пессимист! Видали вы таких деятелей? Да если он сейчас «настроен пессимистически», то что же из него будет через десяток лет! Грешник, терпеть не могу желторотых мудрецов, которым уже в начале жизни, все ясно и понятно.

Леонтий Иванович встал, принес из домашней библиотеки толстенную бухгалтерскую книгу в старинном переплете, оклеенном мраморной бумагой.

— Тут у меня уцелели выдержки из «Материалов исторических и статистических описаний Уральского казачьего войска». В девятом выпуске на странице триста сорок пятой говорится, что о руде близ Хомутова знали еще в тысяча восемьсот тридцать четвертом году. Сколько это лет тому назад?

— Сто тридцать семь, — немедленно подсчитала Любка.

— То-то! Без малого полтора века.

— Ты сказал об этом твоему инженеру? — спросила Любовь Тихоновна.

— Ухмыльнулся, поглядел на меня как на выжившего из ума и изрек очередную истину: «Мы живем в век изотопов. При чем здесь история казачьего войска?» Нет, какая самоуверенность, а!..

— Ладно, успокойся, иди отдыхать.

Леонтий Иванович отнес свой «гроссбух» в соседнюю комнату, сплошь заставленную книжными полками и шкафами, и, вернувшись в столовую, спросил для порядка:

— А что у вас, мои сударыни? Вы, кажется, о чем-то жарко спорили, когда я вошел?

— Не все, что говорится между нами, женщинами, положено знать мужчине, — сказала Любовь Тихоновна.

— О-о, молчу, молчу!..

Саша всегда гордилась своим дедушкой. Отца она почти не знала, но дедушка был для нее живым совершенством.

За ночь небо затянула белесая сентябрьская наволочь — вот-вот пойдет дождь. На Урале погода чаще всего меняется по ночам, и если уж с утра не выглянуло солнце, то, значит, осень будет хозяйничать весь день.

Саша чуть не опоздала на работу. Странно, что ее никто не разбудил, даже Олег. С ним она встретилась уже на строительной площадке. Он прошел мимо, не поздоровавшись, словно они приехали вместе.

Говорят, понедельник — день тяжелый; а на стройке тем более: все приходится начинать как бы сызнова.

Саша проводила Олега недоуменным взглядом: да что с ним творится в последнее время? Неужели он в самом деле шлет Павле Прокофьевне какие-то письма? Что за чепуха? Быть этого не может! Однако Любка что-то знает. Она всегда все знает — и о Кларе, и о Викторе, и о «дяде Горе». Ох, Любка...

— О чем задумалась? — тронула ее за локоть веселая Клара.

— Пустяки, — сказала Саша и с откровенным сочувствием посмотрела на подругу. «Бедная ты, бедная», — подумала она, избегая прямого взгляда подкрашенных, удлиненных глаз русской египтянки.

Подошел Олег.

— Твоя бригада, Кузнецова, будет продолжать отделку инженерного корпуса.

— Метлахскую плитку подвезли?

— В достатке. За неделю нужно закончить.

— Сделаем, Олег Леонтьевич, о нас не беспокойтесь.

— Я беспокоюсь не о вас, о графике.

Сашу возмутил его тон.

— Что твой график без нашей бригады?

— Я говорю с бригадиром. Из молодых да ранняя.

— А ты не срывай зло на других, если тебе не отвечают на твои письма.

— Какие письма? Чего мелешь? — Олег кинул гневный взгляд в ее сторону и, чтобы не сорваться, тут же пошел прочь.

Клара уставилась на Сашу.

— Что за письма?

— Это наши семейные дела.

— Если ты развоевалась из-за меня, то, пожалуйста, прошу, не надо мне никакой защиты.