Реки Вавилона

— Вот они. Гордость нашей гражданской авиации. Они стоят восемьдесят миллионов долларов каждый с запасными колесами и радиоаппаратурой. Для всех пассажиров билет стоит столько, сколько билет первого класса плюс двадцать процентов наценки, и все же, как вы знаете, мы еще не заработали на них ни единого шекеля. — Хоснер бросил взгляд на Мириам Бернштейн, которая являлась его самым строгим критиком в кнессете. — А вы знаете одну из причин, по которой компания «Эль Аль» не приносит дохода? Я потребовал ввести строжайшие меры безопасности, какие только возможно. А хорошая безопасность стоит дорого. — Он сделал несколько шагов вдоль окна, сопровождаемый прищуренными взглядами присутствующих. — Некоторые из вас, — медленно продолжил Хоснер, — еще несколько месяцев назад волновались по поводу отсутствия доходов и хотели ради них пожертвовать мерами безопасности. А теперь те же самые люди, — он бросил взгляд на Мириам Бернштейн, — беспокоятся по поводу того, что принятые мной меры безопасности недостаточны. — Хоснер подошел к пустому креслу и сел. — Ладно, давайте оставим это. — Он обвел взглядом сидевших за столом и быстро, отрывисто заговорил: — Эти птички летают на наших линиях уже тринадцать месяцев. С того самого момента, как мы получили их, мои люди не сводили с них глаз. Пока эти самолеты строились на заводах в Сен-Назере и Тулузе, мы потребовали специально укрепить перегородки и стенки багажного отсека. Все обслуживание самолетов осуществляется здесь, в Лидде, механиками «Эль Аль». Сегодня я лично проверял топливо, которым заправлялись «Конкорды», и уверяю вас, что это авиационный керосин высшей очистки. Когда мы получили эти лайнеры, я потребовал и добился, чтобы они были оборудованы дополнительными силовыми установками. Двигатели всех остальных имеющихся в мире «Конкордов» запускаются от аэродромных пусковых установок, а имея дополнительные силовые установки, я могу отказаться от услуг двух специальных автомобилей, которые подъезжали бы к моим птичкам на аэродромах иностранных государств, — это автомобиль с агрегатом кондиционирования воздуха и автомобиль с аэродромной пусковой установкой. В любом месте и в любое время мы можем самостоятельно запускать двигатели. За счет дополнительных силовых установок мы увеличили массу лайнера почти на тонну, но того требуют соображения безопасности. Конечно, при таких расходах нельзя получать прибыль, но другого выхода я не вижу. И вы согласитесь со мной. — Хоснер оглядел присутствующих в ожидании комментариев, но их не последовало, и он продолжил: — Мы также пошли и на другие дополнительные расходы, но затруднения по обслуживанию «Конкордов» имеют место только здесь, в аэропорту Лидды. Например, к моим птичкам не приближается ни один заправщик водой, их заправляют только в Лидде. Так что если вы летите рейсом «Эль Аль», то писаете в Токио водой из реки Иордан. Туалеты также обслуживаются только здесь. Кроме того, после каждого рейса уборка самолетов производится под строгим наблюдением моих людей, на тот случай если во время уборки кто-нибудь пожелает оставить в самолете бомбу. Мы проверяем кресла, туалеты, даже пакеты для пассажиров. Далее, продуктами «Конкорды» загружаются только в Лидде, и больше нигде. Кстати, что касается пищи, то я лично проверил ее и могу вас заверить, что вся она кошерная. Отведал ее и раввин нашей компании, почувствовав при этом лишь легкое расстройство желудка. — Хоснер откинулся на спинку кресла и закурил, потом заговорил медленнее. — На самом деле, в этом полете присутствует один очень важный аспект. Он более безопасен, чем другие рейсы. В этом полете нам нет необходимости беспокоиться о пассажирах. — Хоснер кивнул в сторону Матти Ядина. — Мой помощник добровольно вызвался возглавить группу охраны на «Конкорде 01», а я возглавлю такую же группу на «Конкорде 02». Однако премьер-министр пока не сообщил мне, полечу ли я в Нью-Йорк. — Он медленно обвел взглядом стол. — Есть ли какие-нибудь вопросы относительно мер безопасности, предпринятых «Эль Аль»? Нет? Отлично.

Воцарилась долгая пауза. Хоснер решил, что поскольку совещание проводится в его конференц-зале, то ему следует взять на себя роль председателя. Он повернулся к Хайму Мазару — главе израильской службы безопасности «Шин Бет».

— Может быть, теперь послушаем вас?

Мазар медленно поднялся. Высокий худощавый мужчина с глазами человека, длительное время прослужившего в службе безопасности. Манеры у него были резкими, моментами даже грубыми. Он начал без всякой преамбулы: