Рекламная любовь

«Почему в будущем времени?» — изумилась про себя Маша. От бешеных толчков содрогалось не только тело. Казалось, то, что он вонзил в нее, достигло головного мозга, выбив из головы все мысли, кроме одной: «Разве оно такое бывает?» Она-то думала, что Антон Владимирович — половой гигант. Какое там… Детский сад в сравнении с этим…

— Я всю ночь… Не спал… думал о тебе… Как я тебя…

И матерное слово, сорвавшееся с его уст, почему-то не было оскорбительным. Прозвучало как факт, данность. Толчки становились все сильнее. Если сравнивать с землетрясением, где-то на семь баллов, успела подумать Маша, чувствуя, что она близка к сокрушительному оргазму. И они закричали одновременно и стихли.

Маша лежала неподвижно, приходя в себя, затем произнесла:

— Пусти, мне нужно в ванную… — она попыталась было подняться.

— Никуда не пущу! Никуда не пойдешь! Ты моя пленница, рыбка моя золотая! Возьми, погладь его!

Маша дотронулась до влажного члена, который, к ее изумлению, снова поднимался, твердел под ее рукой.

— О волшебница! О красавица! Ва-ах, — опять зарычал он, наваливаясь на Машу.

«Да подожди же! Дай отдохнуть!» — вскричала было она, но его рука скользнула вниз, умело прикасаясь к ее лону. Затем чуть сильнее, более властно… Маша закрыла глаза. Влажный язык скользил по животу все ниже и ниже. Вот он оказался там, между нежнейших складок и складочек, слизывая ее сок. Судорога прошила все тело. Колени дрожали.

— О-о, — простонала теперь уже Маша и тут же почувствовала у своих губ огромный, набрякший член. И она взяла его, покусывая и постанывая.

— У-у-у, — ревел Арам, глядя на нее сверху, тиская ее грудь, наслаждаясь этой картиной полного покорения женщины… Но чего-то еще не хватало…

Он дождался, когда новая волна накрыла, его. Маша вытолкнула пульсирующий член. Лицо ее залило густой белесой жидкостью.

— Все, Мне нужно умыться, — вскричала она, поднимаясь.

— Хорошо, иди умойся, прелесть моя, — разрешил он. — Я открою шампанское.

Маша выскочила в коридор.

Арам огляделся. Перед зеркалом стоял письменный стол с выдвижным ящиком. Он осторожно открыл ящик. Паспорт лежал прямо сверху. Ага! Родом из Тмутаракани, прописана на данной жилплощади временно. Как и предполагалось. Двадцать три года. Он думал, она моложе…

Положив паспорт на место, Арам извлек из дипломата бутылку шампанского, окинул хозяйским глазом сервант, достал два хрустальных фужера, вернулся в закуток. По полу были разбросаны вещи. Вот ее юбка, трусики, колготки. Колготки… Он выдернул из брюк ремень.

— Мария, где ты?

Маша вернулась, замотанная в халат.

— Моя принцесса! Твое здоровье!

— Ой, зачем ты эти фужеры… — Маша осеклась.

— А что? Почему нельзя?

— Можно, конечно, — улыбнулась Маша.

— За тебя, моя прелесть! — Он протянул ей бокал.

— Ты меня просто ошеломил… — невпопад ответила Маша, пригубив напиток.

— Чем же?

— Что за натиск? Двух слов сказать не успели!

— Зачем слова, когда сердце горит от любви? Поговорить всегда можно. Это твоя квартира?

— Да… Нет… Ну, скорее нет, чем да, — Маша на секунду запнулась, затем продолжила: — Я снимаю здесь комнату. Временно. Я, видишь ли, занимаюсь обменом своей жилплощади. Улучшаю. Однокомнатную продала, ищу двушку. Пока ничего подходящего. Мне нужно с ремонтом, чтобы самой не возиться. Ну вот, временно живу у Альки. Не знаю, что на нее вчера нашло. Вообще-то она нормальная, компанейская. Понравился ты ей, что ли?

Она пила шампанское, посматривала на него лукавыми глазами, в которых читалось удивление и… восхищение. Что ж, я тебя еще не так удивлю…

— А где она?

— На работе.

— Когда придет?

— Вечером. Часов в шесть.

— Что ж, замечательно! У нас еще весь день впереди!

— К сожалению, нет. Мне к трем часам на работу. А ты… Ты женат? — глянув на него в упор, спросила Маша.

— Ну… Скорее нет, чем да, — отыграл он. — Мы очень разные люди. Живем в одной квартире, но раздельно. Друг другу не мешаем.

— И дети есть?

— Нет, детей нет, — подумав, ответил Арам.

— Что ж, это хорошо, — простодушно заметила Маша. — То есть ничего хорошего, конечно, — спохватилась она, — но раз уж у вас такие отношения…

— У нас хорошие отношения, — одернул он ее, разглядывая чуть выступающие ключицы. — Ты знаешь, что ты чертовски хороша? Не просто красива, а хороша… Тебя хочется все время тискать, мять, любить, вонзаться в тебя…

Он поставил бокал, отобрал вино и у Маши, опрокинул ее на тахту, навалился сверху, придавив всей тяжестью своего тела.

— Тебя хочется насиловать. Ты так хороша, что хочется сделать тебе больно, понимаешь? — ласково вопрошал он, глядя прямо ей в глаза.

Склонившись, приник к ней долгим, нежным поцелуем. Руки его, сцепившись с ее руками, поднимались вверх, за голову… Неожиданно он отпрянул и быстрыми, резкими движениями привязал Машины руки к трубе отопления.

— Что ты делаешь? — вскричала девушка, пытаясь вырваться. — Мои колготки! Они порвутся! Развяжи немедленно.

— Да? — Он опять склонился над нею. — Ты действительно этого хочешь?