Рекло. Роман об именах

Этот текст проявился на том листке, что я забрал вчера из шалаша. Стоило ожидать такого послания. С другой стороны, я обо всём догадался ещё во время взрыва. Противоположности, которым суждено взорвать друг друга. Рука вернулась к нему. Вчерашний день закончился плохо, я встретил Джотто Ивановича на другой стороне реки, он прошипел мне, велел жестом молчать, а потом повёл куда-то глубоко в лес. Было очень страшно. Мы взошли на холм, только после этого Джотто Иванович протянул мне бинокль и заговорил:

– Вон там. Видишь отблески? Смотри туда. Узнаёшь?

Я взглянул в бинокль. Это был тот самый лагерь, всё началось сначала, всё вернулось на круги своя. Отчётливо не было видно, но очертания узнавались. Мы подобрались ещё ближе. Похоже, что теперь мне и правда можно выходить за пределы деревни. Моё притяжение к другой части меня было сильнее любых других полей притяжения. Мы долго шли по лесу, пока не наткнулись на маленькую чащу. Прямо посреди полянки с красивыми цветами стоял столб, а на вершине столба была насажена иссохшая свиная голова. Рядом висела табличка. Было темно, но мне удалось разглядеть подпись: «Я уже заточил палку с другой стороны». Наше открытие так нас шокировало, что мы решили вернуться в деревню. Позже Джотто Иванович пытался меня успокоить, говорил, что территория новая, это изваяние могло стоять там долгое время, вон, даже голова иссохнуть успела. Но я прекрасно знал, что означает это послание. И нужно делать что-то. Нужно делать что-то со мной. Джотто Иванович просил никому не говорить, сказал, что все и так узнают в нужный момент. Ночевал я в доме Богдана Алексеевича, не смог справиться со страхом, почти всю ночь гладил кота и много думал.

Почему он хочет, чтобы я ушёл? Убил бы и поглотил меня вместе со всеми. Подозреваю, что он не сможет этого сделать, потому что нам суждено друг об друга самоуничтожиться. Чувствую себя, как в самый первый день здесь. Всё замыкается. Сизиф теряет свой камень и начинает всё с самого начала.

Другой я с экрана говорил что-то про имена. Так и знал, что всё остальное – пыль в глаза. Важны лишь имена. Вокруг меня это крутится, а я даже того имени, которым можно вызвать меня. Кажется, что к этому всё и шло: погоня за домом Лёника, чужая рука, разрывы. Я понял, что это за деревня. Вот моя собственная теория. Физические эксперименты, искусство – это важно, но это лишь детали картины. Мне кажется, что эта деревня – чья-то вотчина, нас собрали здесь поиграть, повеселиться, насытиться. Это место точно не Ийа, точно не Оны. Всех ослепляет тщеславие. Это вотчина того, кто стоит над ними, можно называть это разными словами: первобытный хаос, творчество, порядок. Я не знаю, что это, но знаю, что оно знает наши имена и может звать. Именно это видели те люди, которые смотрели в стену в том фильме. Единственный способ выйти из этого круга – вернуть себе имя, проблема лишь в том, что оно раздроблено, а я даже не знаю, где эти кусочки. О чём-то таком я думал всю ночь.

Утром приходил Джотто Иванович, я напросился сегодня вечером пойти вместе с ним.

Меня снова начало бросать в дрожь. Я у в упор чего-то не вижу. Будто почти все пазлы передо мною. Может, уйти? Конечно, с некоторыми людьми здесь я очень даже сблизился. Она мне правда очень нравится, хотя я и не знаю даже её настоящего имени. А сколько наших пространных разговоров не перенесено сюда. Тоже самое обстоит с другими жителями. Всё погибнет? Даже та бабуля, которая ждет тигра? Но с другой стороны, может попытаться привести помощь? Нет, так я лишь буду подыгрывать всему происходящему. Естественно помощь не поспеет вовремя, все будут мертвы. Джотто Иванович говорил что-то про подготовку, но он сказал, что нужно дождаться чего-то. Зачем? Неужели нельзя предпринять ничего сейчас? Если бы я мог немного нормально поговорить сам с собой. Господи, да о чём я вообще рассуждаю. Всё везде уже давно было запланировано, об этом неизвестно только одному мне. Но какой будет конец моего дневника? Может, в какой-то момент он просто оборвется. Или я продолжу писать его даже в старости? Ий, наверное, знает, но не скажет мне об этом. Да ему и не важно. Хорошо, если мне суждено было родиться ради пяти секунд, проведенных здесь, то я сделаю всё, чтобы нарушить правила этой игры. Сейчас, пожалуй, отдохну.

Ий всё-таки почтил меня визитом. Пришёл он где-то часам к пяти, после того, как я вернулся с почты. Решил позвонить маме. Вдруг реально здесь придётся умирать. На ступеньках столкнулся с Ием. Он пригласил меня на небольшую прогулку. Переступив в очередной раз через собственное душевное раздражение, я вновь шагнул к очередной прямолинейной подачи сюжетной линии моей жизни прямо в лоб. Где работы судьбы с пером и пергаментом? Сюжетные повороты уже легко угадываются, что за дела? Персонажи какие-то никакущие. Главный герой – тюфяк.

Ий снова пространно поспрашивал у меня что-то. Я решил, что слишком устал от всего происходящего, поэтому начал говорить обо всём прямо. Мы снова дошли до горы с оборванным верёвочным мостом, когда я сказал: