Рекло. Роман об именах

На самом деле, мне кажется, что нас объединяет теория вероятности и жизненная драматургия. Например, вот, если ваза стоит на каком-то постаменте, то она обязательно когда-нибудь оттуда свалится самым драматическим образом. И говорит за это не только теория вероятности, но и закон жанра, действующий, к сожалению, и в жизни. Можно бесконечно пытаться выгнать всё это в театр или на экраны кинотеатров, но ничего не измениться. Искусство подражает жизни, а потом жизнь подражает искусству.

– Это отчасти правда, Василе, – продолжил Джотто Иванович, – его знала вся станица, но по- настоящему знали лишь мы. Лёник подарил нам место для побега. Теперь, когда захочется куда-нибудь сбежать в тёплое место, можно смело убегать в его фильм. С тобой ничего странного не происходило в последнее время?

– Помимо того, что в моём дневнике сами собой появлялись надписи или того, что я видел вас в лесу? Ну ещё был дом, который перемещался сам по себе, но это уже мелочи, – иронично ответил я.

– Василе, это был не я. Трижды клянусь. А что за надписи в дневнике? Что-то односложное?

– Нет, надписи очень даже содержательные и осмысленные. Даже осмысленнее многих сочинений на ЕГЭ.

– А там теперь сочинения пишут? И какая у тебя оценка была? – искренне спросил Джотто Иванович.

– Там система балльная.

– И сколько было у тебя?

– Что-то среднее, но я всё-таки поступил.

– А куда?

– На филологическое.

– Наверное, очень интересно! – вновь очень даже искренне проговорил Джотто Иванович.

– Очень даже, особенно, если ходить на пары. С этим у меня беда.

– Почему же? Неужели, есть что-то интереснее того, чтобы постичь и обуздать язык? Это же ключ ко всему!

– Может и так, но мне больше нравилось ходить по заброшенным зданиям и искать там чего.

– Да, Василе! – понимающе ответил Джотто Иванович. – Полностью разделяю твои чувства. Есть в этом что-то. Василе, я не покажусь тебе навязчивым, если попрошу показать мне инородные записи в дневнике?

– Конечно. Сейчас принесу.

Джотто Иванович бледнел с каждым прочитанным словом. Реакция Ийа была более спокойной и внушала мне хоть какую-то твёрдость в ногах. Глаза Джотто Ивановича выбивали из-под них почву. Прочитав, он сказал:

– Василе, завтра тебе точно нужно прийти ко мне. Это очень-очень важно. Ни о чем не волнуйся. Я пойду. Спокойной тебе ночи.

А потом он скрылся в ночи быстрым шагом. Мне ничего не оставалось, как зайти домой. Большая часть гостей уже ушли. Эту ночь я решил провести в «своём» доме, стесняясь тревожить приютившую меня семью ещё один день. Никто этому не препятствовал. Более того, Богдан Алексеевич вызвался проводить меня, пока Мария Семёновна мыла посуду. Тёплая весенняя ночь своим мягким жаром плавила замки внутри меня, открывая давно забытые чувства. Например, чувства наслаждения осознания себя. Это не интерес, который я испытывал к развалинам. Моя личность не распадалась, и я наслаждался внешними обстоятельствами: звёздным небом, шуршанием листвы, пением сверчков и даже отсутствием палящего дневного света. Может, всё это подвигло меня начать разговор, да и давно нужно было поинтересоваться:

– Богдан Алексеевич, а чем вы тут занимаетесь? Ну. В целом. Как проводите дни? Как их проводит Мария Семёновна?

– Знаешь, Василе. Деревня хоть и маленькая, но здесь постоянно что-то у кого-то ломается. Но в этом мире есть не только оказии, есть еще и я! Мне кажется, что я в нашей деревне нужный персонаж: господин ворчливый, но добрый. Иными словами, эдакий Чинилкин. Можешь смеяться, но я представляю себе это так. И тащат мне вот всё, а я чиню. В свободное время пописываю всякое. То романы, то рассказики, а Машенька редактирует. Она у нас занимается ландшафтным дизайном. Не только же одному Джотто Ивановичу всё здесь перекраивать. А чем занимался ты? Работал где-нибудь?

– Писал как-то отзывы к стиральным машинкам за деньги, а так – всё.

– Многие из твоего поколения даже этого не делают, наверное, заворачиваются в свой кокон из современных технологий вперемешку с пледом, одеялом и подушкой. Бедные личинки, которым никогда не суждено окуклиться. Одному тебе повезло!

Мы уже дошли до нужного дома.

– Бывай, Василе, – сказал на прощание Богдан Алексеевич. – Если что, то кричи. Здесь отовсюду слышно.

Как же я устал. Вот так день. Ещё бы рука вернулась, было бы вообще замечательно. Ну что же, сейчас спать, а завтра к Джотто Ивановичу. Благо, что тут недалеко. Нужно набраться сил перед новыми вызовами, которые и не думают прекращаться.

День 11