Реконкиста

Очнулся я, лежа на краю лениво текущей воды. Я жил. За мной высился гигантский фасад Горы Богов; передо мной расстилалась пустынная степь с редкой растительностью. По воле Провидения я выжил, вода сама меня вынесла.

И я упал на колени, благодаря Господу за спасение.

* * *

И то был конец записок Альваро из Монтеррея по существу. В последующей части, татеольно осматривая черновик до конца, я обнаружил планы Циболы, словно бы специально составленные с мыслью об отряде коммандос; просмотрел эскизы, изображавшие в проекции наиболее важные строения. Я тщательно изучил план города с обозначенными храмами (окруженная со всех сторон водой пирамида занимала там центральное место), взлетно-посадочными площадками, расположением улиц и каналов. Еще были карты девяти уровней пирамиды, рисунки, представляющие одеяния жрецов, стражников, их вооружение и инструкции, как им пользоваться. Альваро предусмотрел все. Он оставил фонетический словарь из нескольких десятков базовых выражений на языке нахуатль. Здесь же были часы и обычаи охранных постов, размещение базовых сил… Испанец охарактеризовал головных жрецов, которыми верховодил Петлкалькатль, а так же представил общие принципы работы каникулянских механизмов, сильно отличавшихся от наших.

Это какой же должна была быть решительность человека со сломанной конечностью, умирающего на дн жаркой ямы, который, несмотря на боль и жажду, не прекращал писать, веря, что работа его когда-нибудь пригодится нашедшим его записки людям их европейского культурного круга. Последняя часть, вне всякого сомнения, написанная на дне расщелины, произвела на нас впечатление очень личной исповеди. Признание грехов, страстей, ошибок, моментов гордыни и жадности. Альваро не рассчитывал на спасение, было видно, что он примиряется с Богом, покорно ожидает смерти, следит за слетающимися стервятниками. И лишь питает надежду на то, что ацтеки его не найдут.

Он описывает то, с каким страшным усилием вычерчивает знак креста на каменной стене своей будущей могилы, поскольку до последнего мгновения верит, что Творец не для того вывел его из дома неволи, чтобы потом позволить трудам его пойти впустую.

И теперь прощаю всем сделанное мне зло, даже и тебе, Петлкалькатль (желаю, чтобы Господь сослал на тебя откровение!). А последние мысли, которые мутят мне жар, слабость и жажда, я направляю своему Отцу и Матери – Христу и святой Церкви, моей отчизне, несчастной Европе и тебе, самая милая моя…

Никогда мы не узнаем, кому посылал он свой последний вздох, завершая свои записки собственной кровью отважный Альваро. Какой-то женщине, оставленной в Монтеррее, а может – к упомянутой Тети, которая предпочла смерть от собственной руки расставанию с любимым. Он ведь сознательно не завершил текст. Ему еще хватило сил спрятать записки в сумку. Испанец явно желал, чтобы оно навсегда осталось тайной.

15. Волшебная гора

На закате, когда в овраг спустилась глубокая тень, мы похоронили Альваро на дне его скальной ловушки, спрятав скелет под камнями и поставив небольшой деревянный крест.

– А это что такое? – вдруг воскликнула Лаура, вытащив из скальной расщелины прямоугольный кусок серебристого металла. Я взял его в руки. Металл был холодным и многократно тверже алюминия, на который походил по плотности.

– Скорее всего, какой-то ацтекский амулет, – оценил находку Фруассарт. – Странно лишь, что на нем нет никаких украшений, кроме этой вот золотистой полоски, идущей вдоль всего блока. Давайте оставим его бедняге.

– А мне кажется, что гораздо лучше он поможет нам, – сказал я.

Ансельмо вопросительно глянул на меня.

– Мне пришло в голову, что это может быть упомянутый в дневнике ключ к пирамиде.

После этого мы подождали, пока полностью не стемнело, и направились в дальнейший путь.

* * *

Эта ночь была тяжкой. Нам пришлось идти в темноте по сложной, каменистой и пустынной местности. Воистину, сложно было представить себе кусок земли, более нежелательно настроенной к человеку. В четыре часа утра мы настолько были натружены походом, что все с облегчением приняли предложение отдохнуть в естественном углублении между камнями, тут же пробивались какие-то растения и, о чудо, даже тек маленький ручеек.

Мы распределили посты, и я тут же заснул. Но долго поспать мне не удалось. Около восьми утра меня привел в себя шепот Лино, который как раз заступил на охрану.

– Старик, ты обязан это увидеть..