Реконкистадоры

— А что в этом месте плохого? — обеспокоенно спросил Кирилл.

— Вышронцы! — коротко ответил бывший лидер Альянса. — Кочевники. Если про нас узнают — кирдык нам будет! А они узнают, падлы…

Ещё через два часа «Три топора» ткнулись в песок пляжа в конце бухты. Матросы спрыгнули в воду с канатами в руках и побежали куда-то в темноту — видимо, привязывать. Пассажиры корабля начали сходить на берег.

Когда я оказался на земле, первое, что показалось мне странным — её поразительная устойчивость в пространстве и полное нежелание ходить под ногами туда-сюда. А ещё, пока мы сходили на берег, то вымокли до нитки. Дождь и волны сделали своё мокрое дело. Так что нашей первоочередной задачей стало создание навесов, под которыми можно будет обсохнуть.

Через несколько минут в тёмном лесу застучали топоры. Собственно, соорудить навес из тонких древесных стволов и пальмовых листьев для более, чем полутора сотен рыл — дело пары часов при наличии практики. А практики у нас с лихвой хватало. Сошедшего с корабля Медоеда я спросил, можно ли разжигать костёр, на что тот лишь пожал плечами: мол, и можно, и не надо — один фиг.

День пятьсот сороковой!

Вы продержались 539 дней!

Бывший глава Альянса собрал меня, Кирилла, Сашу, Котова и Борборыча, отвёл чуть в сторону и объяснил, во что мы влипли.

— В корабле течь. Думал, только в средней части, но нет — левая ладья тоже. Надо ремонтировать, а это — только на берегу. Придётся разгрузить корабль и остаться здесь на некоторое время, — Медоед вздохнул. — Ну или вытащить как-то нашу калошу… Так что застряли мы тут не меньше, чем на неделю.

— Слишком долго, — сказал Борборыч.

— Вы у себя припасы грузили почти неделю! — хмуро заметил Медоед.

— Вот только ты не учёл, что делали это обычные горожане, а не Филины ударники!.. — усмехнулся Котов. — Так что всё ещё не так печально.

— За два дня управимся, — согласился я, прикидывая объём работ. — А что ты там насчёт нехорошего места говорил?

— Лес этот продолжается всего на пару километров, — пояснил Медоед. — Дальше местность ровная, и начинается большой степной участок. Там кучкуются вышронцы — их кочевые племена. Эти хмыри очень нас не любят в последнее время. Они вообще такие, пафосные… Узнают, что мы тут, соберут орду и нагрянут. Там восемь тысяч этих гадов на ящерицах своих…

— А лягушки тут есть? — спросил Борборыч.

— Не считай их идиотами! — ответил Медоед. — Если и были — вывели нафиг. Они про эту особенность своих ящериц знают. Короче, я вам так скажу — хана нам. Если шторм закончится, то хотя бы корабль спасём. А если нет — сметут нас. И корабль сожгут или захватят.

— Посмотрим, — я переглянулся с Борборычем. — День у нас есть, чтобы тут окопаться, а дальше мы узнаем, чего эти пернатые стоят…

Медоед с недоверием посмотрел на нас, пожал плечами — мол, дело ваше — и отправился на корабль, напоследок сообщив:

— Если умрём — старайтесь двигаться на северо-восток острова. Там моя земля, и живут в тех краях, в основном, свои земляне.

— Учтём, — кивнул я, старательно обдумывая, как бы обойтись вообще без потерь.

Ночёвка вышла так себе: и холодно, и мокро, и не выспаться толком. К тому же, при свете факелов полным ходом началась разгрузка корабля (силами части ударников, солдат и рабочих), так что и шум стоял немаленький — ведь, как мы поняли, скрываться было бесполезно.

А утром мы с Борборычем и Кириллом взобрались на восточный мыс и осмотрелись. Бухта заканчивалась, как и сказал Медоед, всего через пару километров, а дальше местность повышалась — и начиналась степь. Не слишком широкая — где-то дальше маячили горы, но вышронцам, видимо, всё нравилось.

Но главное — сама бухта в этом месте была совсем неширокая, всего метров семьдесят. И перекрыть её деревянным частоколом мы могли за день. Возвышенность мыса тоже была неширокой и имела довольно крутые склоны с внешней стороны. И вторая была такая же. Казалось, будто когда-то здесь был один мыс, но потом он взял и раскололся надвое. Если по обе стороны поставить укрепления и набить туда пушек — ни одна муха не проскочит.

Правда, ещё надо было сделать дополнительные навесы, чтобы под ними порох хранить. От влажности в воздухе он, конечно, не отсыреет — теперь, когда его стали гранулированным делать… Зато от дождевых струй точно промокнет, а это в наши планы не входило от слова «совсем».

После моего с Борборычем возвращения всем желающим (которых не оказалось) и назначенным работникам был выдан запас топоров и лопат — и закипела работа. Команда «Трёх топоров» смотрела на нас с удивлением. С их точки зрения, тут надо было рассчитывать только на везение и на то, что, может, получится спасти корабль. И они определённо не могли понять, зачем эти странные люди начали какое-то строительство — перед смертью ведь не надышишься.