Реконструктор

— Я бы сказал, что и раньше.

— Где же он умудрился поймать пулю в это время? Разве что в Испании успел побывать? Но в этом случае ему действительно больше двадцати пяти лет. Скажите, герр оберарцт, ранение слепое?

— Да.

— То есть, пуля еще в ноге?

— Не уверен. Можно сделать рентген, тогда я отвечу на этот вопрос точно. Но что это вам даст, Борхес? Он мог словить пулю из какого угодно ствола, и совершенно не факт, что это продвинет нас хоть на миллиметр.

— Не скажите, герр оберарцт, он же не медик, ведь так?

— Так. Я бы сказал, он очень даже не медик. Совершенно очевидно, что он учился прямо противоположным вещам.

— Так вот, доктор, сделайте ему рентген. А все остальное — это уже моя забота. Как, вы говорите, он стоял, когда показывал вам разряженный карабин?

— Вот так, — врач поднялся с места и продемонстрировал фельджандарму стойку.

— А ведь это не пехотная стойка, герр оберарцт.

— Знаю. Именно это меня удивило.

— Так держат оружие только в том случае, когда у солдата мало места, и он не может держать его как положено. А где у нас такие места, доктор?

Прошло еще несколько дней. Я добросовестно пил выписанную мне гадость, результатом воздействия которой стал весьма хреновый сон. Но увильнуть хоть как-то от очередного приема этой отравы было совершенно нереальной затеей. Приносивший мне лекарство санитар отличался крайней недоверчивостью и подозрительностью. Приходилось терпеть и мужественно глотать это пойло.

Память ко мне так и не вернулась, несмотря на обещания доктора, а вот спать я стал хуже, и характер у меня испортился. Надо полагать, по причине хронического недосыпа. Как ни странно, но именно на этой почве я неожиданно близко сошелся с Кегелем. Не скажу, чтобы мы вели какие-то длинные разговоры, обычно попросту сидели рядышком. Он курил, а я разглядывал окружающую обстановку. Какие-то отрывистые куски воспоминаний толклись у меня в голове, и совершенно неожиданно для себя я вдруг начал осознавать, что рассматриваю эту самую обстановку исключительно на предмет ее возможного использования в бою.

'… Вот этот угол, на первый взгляд, выглядит очень соблазнительно: толстые бревна, не всякая пуля пробьет. Но для того, чтобы из-за него выстрелить, надо высунуть голову. А вот сделать это можно только в том случае, если высунешься из-за угла. Причем, не где попало, а над штакетником, который к этому углу примыкает. А, стало быть, и противник, если он не полный лопух, будет ожидать эту самую голову в указанном месте. Значит, что? Не высовываем отсюда башку. А лучше переползем к другому углу. Он хоть и не такой заманчивый, но внизу, на высоте полуметра от земли, выбит край одного из бревен, и получается неплохая амбразура, куда вполне можно высунуть ствол карабина. Да и сзади там лежит поленница дров, на фоне которой мои движения будут практически не видны. А вон та крыша крыта дранкой, и если отщипнуть несколько полосок, то вполне можно стрелять из глубины чердака. Никто меня там не увидит, а звуки выстрелов из-под крыши будут доноситься весьма неразборчиво, сразу и не поймешь, откуда стреляют…'

'Вон та банька — она из толстых бревен. И входная дверь у нее весьма и весьма внушительно выглядит. Казалось бы, классная позиция для обороны: окошки в стенах баньки узкие, только-только ствол просунуть. Но вся заковырка в том, что дверь бани до земли не доходит на расстояние ладони, и закатить туда гранату — дело пустяковое. И всё — никакие стены не помогут. Выскочить оттуда под обстрелом — дело безнадежное. Да и обзор из узких окошек неважный'.

И вот такие размышления занимали меня практически все то время, пока я не был занят чем-то другим. Что-то пыталось пробиться из потаенных уголков моей памяти, но я так и не понял, что же это было. Ничего, что наталкивало бы меня на какую-то конкретику, вспомнить так и не удалось. Наблюдавший за моими раздумьями Кегель сочувственно похлопал меня по плечу.

— Не переживай, парень. То, что ты не помнишь имени своего ротного — это еще не самая большая проблема. Кто знает, может быть, Господь Бог, лишив тебя некоторых воспоминаний, поступил во благо. Ты старый солдат, и я это вижу. У каждого из нас есть какие-то моменты, о которых порою хочется забыть и никогда не вспоминать.