Реконструкция

Отсюда мне никогда не выбраться. Я навсегда останусь в этом прозрачном, маленьком, безобидном лесу.

Снова попробовал сконцентрироваться, собрать воедино обрывки того, что я знал о «Фрезере».

Это место — какой-то лабиринт Сатаны. Все началось с князя Гагарина и его ритуалов со статуэткой. Если я правильно понял, случилось жертвоприношение, крестьянского мальчика умертвили. С тех пор здесь что-то поселилось. Возник орден, который и теперь существует, и, кажется, довольно успешно. В него входят все, кого я хорошо знаю. И даже Феликс?

Непонятно, как Майя связана с той статуэткой. И что за мёртвая баба из сна. И чёрное существо из болота, которому молятся рыцари. Я представил бабушку с сияющими после жирной картошки губами: «Сашенька, выпей ещё настоечки! Успокойся! Яблоки кушаешь?» Она пытается протянуть настойку, но не может подняться из кресла. Я облизнул сухие губы.

В ночном лесу можно поверить во что угодно. Но верить нет сил. И тем более думать. Мысли — это расход энергии.

Капли висели на ветках, поднимался почти невидимый пар. Вдруг очень громко заквакала жаба. Кроме меня здесь никого не было, так что этот голос явно был адресован мне. Почему жаба не спит в ноябре?

Пришла вдруг связная мысль. А что если всё это злой розыгрыш. Меня разыграл Абрамов. Я вспомнил, как он смотрел на Майю, и как она смотрела в ответ.

И вот Абрамов решил пойти сложным, очень замысловатым путём, чтобы не только забрать Майю, но и довести меня до безумия. Для этого он подключил все свои связи. Не так уж и много участников требовалось в этой игре. Кого нужно было нанять? Великана в плаще, Путилова, Гендальфа. Ещё парочку человек массовки. Подстроить аварию.

Абрамов просто расставил сети, а я сам в них, во все до единой, вляпался. Реконструкторы, ящик, пророк Евгений. Старый завод, в котором, получается, живёт Майя. Она представляет собой что-то чудовищное. Майя — демон из древнего мира, которому нужен я. Только больное воображение похоронного агента, объединившись с жестоким разумом Майи, могло изобрести такой нелепый и страшный замысел. Заставить жить по законам этой игры и, главное, самому её додумывать. Я впечатлительный, у меня подвижная психика. Они оба были об этом осведомлены.

Наверно, сейчас они покоятся на морском берегу и высасывают кокосы, а я так и буду носиться по лесу, бесконечно подзуживаемый своей нервной энергией, которая тянет на вечный двигатель, — пока санитары меня не выловят.

Был и другой, добрый сценарий розыгрыша. Сейчас из леса выйдут Абрамов, Майя и Татьяна Арно, ведущая программы «Розыгрыш» с белой красивой грудью, и подарит букет, и люди будут мне хлопать, или аплодисменты наложат потом, а Татьяна Арно нежно прошепчет: «Это программа «Розыгрыш»». А Майя бросится мне на шею и поцелует.

Я сплюнул кровь в лужу.

Из небытия выплыло и отчётливо встало передо мной воспоминание о том самом первом её сообщении, когда я слонялся по комнате, не зная, звонить или не звонить.

Это была не просто мнительность. Я не мог этого знать, но чувствовал, что этим звонком сломал что-то, как будто при помощи Майи враждебный мир сделал трещину в моей скорлупе, и в эту трещину хохоча влезла орда мелких чертей, отравивших мою жизнь. Я вспомнил, что тогда почувствовал какую-то холодную слизь на шее или на плече, непроизвольно дёрнулся, шампур выпал из рук того дяденьки во дворе — пространство поколебалось.

Лес всё ещё был берёзовым, довольно редким, но никак не заканчивался. Часть берёз была искривлена. Некоторые настолько, что нагибались почти до земли, как будто под невыносимым давлением.

Я вспомнил рассказы отца во время прогулок в деревне. Видя такие изогнутые стволы, он говорил, что здесь — аномальные зоны, и их границы можно определить по линиям, в которые выстроились кривые деревья.

Я обошёл с разных сторон дерево с горбатым стволом, пытаясь мысленно прочертить линию, и заметил пятно впереди. Какое-то здание. Долго-долго нельзя было его разглядеть, а потом оказалось, что это шалаш из брезента и веток. Я стал изучать, что внутри, — контейнер из-под охлаждённой курицы, пустые бутылки от минералки, прокладки, салфетки — и не сразу понял, что обознался, здание стояло сразу за шалашом.

Это был трёхэтажный дом с колоннами. Брошенная усадьба. Часть окон заколочена, часть пуста.

Я так замёрз, что стало совсем наплевать на сомнения и условности, просто хотелось попасть в помещение, пусть даже и неотапливаемое, только бы не оставаться больше на этом открытом пространстве, где в любой момент неизвестно откуда могла прилететь чёрная, как сгустившаяся часть тьмы, стрела.