Рекорд

Тачка поддается медленно, будто сопротивляется. Как проклятая. Адреналин бьет в виски, кровь стучит в ушах. Наконец, машина с грохотом переворачивается обратно. Секунда на выдох.

Мы с Серегой и раньше делали «уши», это не первый и не последний раз. Штурман как будто даже оживает, вновь ощутив себя бессмертным.

— Погнали! — кричу я, залетая обратно в кабину.

Мотор ревет, как раненый зверь, но он жив. Рано, квадрики, рано кружитесь над нами. Поборемся.

— Да, блядь! — радуюсь, ощущая рывок вперед. Живая!

Серега рядом, его дыхание сбито, но он уже вчитывается в карту.

Мы, не сговариваясь, синхронно показываем факи парням на Пежо и проносимся мимо.

— Левый три через двадцать! — выкрикивает Серега, а я чувствую, как возвращается контроль.

Машина ведет себя странно, руль все еще отзывается медленно, но это не важно. Впереди прямая. Я просто выжимаю педаль.

Безумно. Неадекватно. На пределе.

Перед самым финишем мы делаем Порш и пересекаем черту.

Пока третьи!

Впереди еще десяток заездов, нас могут откинуть в конец. Но время нормальное. Это не поражение. Это, мать его, нормальное время на таких дровах!

Ведущий что-то вопит в микрофон. Я торможу в нужной точке и выпрыгиваю из салона. Парни уже здесь. Стягиваю шлем, оглядываюсь.

Не дождалась?

В следующую секунду сносит с ног ураганом «Анастасия». Малышка напрыгивает на меня, да так, что я отступаю на несколько шагов, пытаясь удержать равновесие. В итоге падаем!

Едва ощутив под собой землю, я смеюсь и обнимаю Настю. Она стягивает балаклаву, и мы моментально находим губы друг друга. Жадно целуемся.

Сердечная мышца шпарит на полную. Я вжимаю Настю в себя. Хочу ее прямо здесь и сейчас. Сука, кругом камеры.

Она обнимает меня крепко, будто думает о том же. Крышу окончательно срывает. Мы обещаем друг другу следующую ночь.

— Опоздал на минуту десять! — ругается Настя. — На целую минуту! Так нельзя делать!

— Ну ладно. Ладно. Насть. — Я откидываюсь на сухую траву и на мгновение закрываю глаза.

Потом мы нехотя поднимаемся, потому что один из ведущих с оператором уже тут как тут. На нас наводят камеру. Я быстро поясняю, что случилось. Пару слов про рулевое, про маневр. Про то, что переворачиваться в ралли для гонщиков норма.

На заднем плане как раз блюет Сергей в подтверждение. Надеюсь, камера его не берет, и для зрителей картинка симпатичнее.

Настя меня обнимает. Я смотрю в объектив и слышу, как зрители скандируют мое имя. Приятно, блядь. Я по этому скучал.

Широко улыбаюсь, внезапно осознав, зачем участвую в ралли. Не для кого-то, и уж точно не назло. Все просто. Проще не бывает. Это моя жизнь. Это, блядь, мое до самого нутра.

Я за рулем с пяти лет и нахожусь здесь заслуженно, потому что все, что у меня есть, добыто сотнями часов тренировок, множеством ошибок и травм. И в память о своих великих учителях, в благодарность матери, купившей в кредит мой первый карт, в благодарность механикам, штурману, всей команде — я буду жить дальше. А тем, кому это не нравится, придется смириться и подстроиться.

Ведущий спрашивает, кто это со мной.

— Моя жена, Анастасия Луцкая, теперь Агаева. Да, мы не праздновали пока, все потом, после Нюрбургринга. Мама, прости, я все объясню.

— Мои поздравления! Вот это да!

— Спасибо! — улыбается Настя.

Я знаю, как она нервничает, и обнимаю крепче.

— Тим, несмотря на средний результат, гонка войдет в историю. В Нюрбургринге вы планируете победить?

Смотрю в камеру:

— Я и здесь планировал. Понимаю, случается всякое. Но что я планирую точно, так это выжать из себя и тачки все, что только возможно. И еще столько же сверху.

Глава 35

Настя

Если бы меня попросили придумать название для ретро-фестиваля, я бы выдала не задумываясь: «Планета адреналина». И мы ее аборигены: гонщики, их подруги и зрители.

Ни на минуту не отлипаю от Агая. В голове разные мысли. Они как рой пчел: то кружат, вздохнуть не дают, жалят так, что плакать хочется, то отстают ненадолго, позволяя расслабиться.

Мама бы в жизни не стала смотреть гонки, но Юляшка будет точно. И Шилов, разумеется. Ему уже сообщили — это двести процентов.

В моей семье считали, что я в опасности, что меня похитили. Наверное. Переживали и все такое. Когда я думаю, в каком они сейчас шоке, нос щипет от стыда и раскаяния. Я отгораживаюсь от этих мыслей. Не хочу их даже допускать.

Тим, несмотря на бешеное внимание к его персоне, постоянно контролирует, чтобы я была рядом. А когда я киваю на мелькнувшего в толпе Иванова, берет меня за руку и не отпускает больше ни на секунду.

Присутствие Иванова на столь крупном фестивале логично и ожидаемо. Отчасти мы даже надеялись, что кто-то из «Автоспорта» снизойдет до визита. Иванов не один, с ним несколько менеджеров. Вероятно, в следующем году «Автоспорт» тоже захочет поучаствовать.

И тем не менее неспокойно.

Тим не пьет алкоголь, только воду из своей бутылки. Ничего не ест. Он слегка ошалелый и предельно собой довольный. Герой.