Рекс

– Может, его еще не отремонтировали, – осторожно предположил Флетчер.

– А вот возьми и позвони, – сказал Юргенсон, и Флетчер стал набирать нужный номер. Оказалось, что неделю назад ресторан снова открылся.

– Значит, так и сделаем, – решительно произнес Юргенсон. – Он любит поездить по нервам, а мы ему тоже подарочек. Я настою на том, чтобы он сел у той стены, где прошлый раз должен был сидеть я.

– Вы думаете, ему известны такие тонкости, сэр? – засомневался Флетчер.

– О, приятель! Ты не знаешь, кто такой Камерон! Уж если он кого-то выбрал мишенью, то знает о нем все. А это покушение было совсем недавно, к тому же он разобрался с его организатором – Рутбергом. Так что можно не сомневаться – Камерону об этом все известно.

– А когда это будет? – спросил Каррот.

– Через два дня нормально?

Каррот посмотрел на Флетчера, тот кивнул.

– У нас с прошлого раза все наработки остались, так что еще и фора будет, в случае чего.

– Значит, я звоню, – сказал Юргенсон и, взяв свой телефон, стал неспешно набирать номер.

Ответили ему сразу.

– Привет, Тревис.

– Привет, Джон, – в тон собеседнику ответил Юргенсон, однако далось это нелегко, у него было такое ощущение, будто кто-то сдавил ему горло.

– Рад, что ты позвонил так скоро. Обычно люди стараются оттянуть момент разговора со мной.

– Я занятой человек, Джон, но ты личность широко известная, как я могу тебе отказать?

– Я широко известная личность? – переспросил Камерон.

– Разумеется. Я много о тебе слышал.

– Ну, пусть так, Тревис. Пусть широко известный, это не так уж и плохо, правда? Хуже, когда известным тебя считают полицейские и хватают при каждом удобном случае.

«Я догадывался, сукин сын, что это твоих рук дело», – подумал Юргенсон, вспоминая, как после покушения его вдруг затащили в тюрьму следственного отдела. Тогда это стало для него полной неожиданностью.

– Я могу встретиться с тобой через два дня в ресторане «Павлин».

– В ресторане «Павлин», Тревис? Я не ослышался?

– Не ослышался, Джон.

– А у тебя есть чувство юмора, приятель!

– Рад, что ты оценил.

– Ну хорошо. А в котором часу?

– Давай в одиннадцать, это время моего второго завтрака.

– А почему так рано?

– У меня потом еще дела.

– Ну, заметано, кореш, как говорят в вашей среде, да, Тревис? Я ничего не перепутал?

– Ничего, Джон, все как у нас в среде. До встречи.

– До встречи, Тревис.

81

Кафель в коридоре и в душевой – это самая неприятная работа. И кто придумал положить здесь плитку из натурального мрамора? Зачем мрамор в помещениях обслуживающего персонала? Даже незначительного количества пыли хватит, чтобы она стала видна на этом мраморе, а уж пыли тут хватало – особенно в переходных галереях, где совсем не было никакой облицовки, только голый бетон.

Но это из плохого, а из хорошего в работе уборщика был вынос мусора – очень интересное занятие. Сорок четыре комнаты, включая жилые и рабочие, а в них сто восемнадцать урн.

Некоторые с пластиковыми мешками, другие просто – корзины для бумаг.

– Привет, Олаф, как настроение?

Это Гарп. Полное имея Гарпинтер. Он бегает между двумя этажами, а точнее уровнями – в подвале они называются именно так. Носит бумаги, планы, в которых, как подозревал Олаф, ничего не понимает. Иногда он заставал Гарпа в коридоре, рассматривающего какой-нибудь план или схему. Гриф «совершенно секретно» его не останавливал, а Олафа он не боялся, его в подвалах замка мало кто замечал, а когда замечали, говорили что-то вроде: «Эй, вон там еще бумажка завалялась» или: «Слушай, тут где-то две монетки закатились – найдешь, положи на стол».

А еще был один смешной парень, он говорил: «Начальник, принимай груз» и выставлял из-за стола пару урн. А в урнах, под смятыми бумагами и ленточками кодограмм лежали банки из-под пива. И этот парень всегда подмигивал Олафу, дескать, мы друг друга не продаем.

Да пожалуйста, его дело собирать мусор, мыть кафель, стены, иногда подкрашивать потолок – там, где от сырости грибок развивался. А кто втихаря пиво потягивал или вон коньяк, бутылки от которого Олаф тоже часто находил в мусоре, это его не интересовало. Хотя от некоторых сотрудников после ночных возлияний поутру так разило, что даже вентиляция не справлялась. И как они на глаза начальству показывались? Хотя там, наверху, вентиляция получше. Олаф, хоть и редко, но все же появлялся там, чтобы помочь Лаибергу, который командовал на верхних этажах целой армией уборщиков.

У них, конечно, было повеселее. Больше света, больше настоящего воздуха, а не этого – из кондиционерного ящика. Но Олаф испытал на себе, как Лаиберг гоняет рабочих – ну ее, такую работу, даже присесть некогда. А Лаиберг этот на самом деле тот еще жлоб, и Олафа он никогда Олафом не называл, а только: «Эй, малой» – и ничего более.

В половине седьмого вечера вся эта беготня заканчивалась. Олаф выносил огромные мешки с мусором во внутренний двор, где стоял специальный пресс, и возвращался к себе в подвал, где становилось намного тише, потому что работники уходили в жилые комнаты. Но и после этого они еще долго не могли успокоиться, все обсуждали свои проблемы, планы на завтра.