Ректор для Золушки

– Никуда ты не съедешь! И я не против, чтобы ты еще раз на меня так свалилась… – гулко втянув воздух сквозь стиснутые зубы, ректор внимательно осмотрел меня с ног до головы, заставляя ком внизу живота стянуться с катастрофической силой. Эта была странная налаженная симфония… Стоило Вяземскому только посмотреть на меня своим темным взглядом, как я зажигалась, как чертова спичка. – А сейчас пора спать. Но прежде в душ, если хочешь.

– Только если ты расскажешь, почему твои глаза постоянно меняют цвет… – нервно сглотнув, я преодолела стеснение и осторожно коснулась скулы мужчины. Легкая небритость слегка колола пальцы, посылая по телу сладкие импульсы. Вяземский закрыл глаза, прохрипев что-то невнятное себе под нос, типа: «Лучше тебе остановиться сейчас», но я этого не хотела. Он сжал мою талию, словно боясь побега, а я запустила свободную руку под футболку, ощутив крепость мышц и влажность кожи. Качнувшись вперед, коснулась губами мочки уха и, услышав поощряющий хрип из губ мужчины, прошептала: – И только если вместе.

Часть 17

Казалось, воздух в помещении накалился до предела. Я буквально ощущала, как он опускается на кожу, заставляя ее покрываться потом. Кофта облепила тело, а спутанные рыжие волосы, выпавшие из ослабевшей косы, рассыпались по шее и рукам ректора.

– Ты снова меня провоцируешь… – выдохнул мужчина мне в ухо, старясь выглядеть обреченно и строго, но почему-то от слегка вибрирующего тембра тело покрылось мурашками…

– Снова?.. – прошептала, гулко выдохнув, когда прохладные пальцы коснулись горячей кожи под плотной кофтой. И не было в этом касании ничего интимного, но тело считало иначе. Сжав плечи мужчины, я боролась с желанием закусить губу до крови, чтобы не выглядеть такой уж доступной.

– Именно снова! – рыкнул он, пробираясь рукой все выше и выше… В одно мгновение я будто опять оказалась на том балконе, где между нами были только маски, но не было никаких преград. Пальцы мужчины коснулись застежки лифа, и, недолго думая, он умело расстегнул ее. Это было мимолетное движение, но сердце забилось с бешеной скоростью, а перед глазами помутилось от предвкушения чего-то… – На кой черт тебе было надевать то зеленое платье?

Я распахнула губы, но не смогла проронить ни слова. Тело превратилось в наэлектризованный провод, каждое касание вызывало дрожь. И когда Вяземский снова коснулся кофты, нарочито медленно поднимая ее вверх, получилось только невнятно пробормотать:

– М-м-м-м?

– Каждый раз, как я вспоминаю эту струящуюся по твоим изгибам ткань, хочу тебя до одури… – выдохнул он, а у меня от этого признания засосало под ложечкой. Неужели сам мистер Я-Лучше-Всех снизошёл до подобного «оголения» чувств?! – Еще там, на балу, я точно решил, что ты будешь моей.

Мне хотелось спросить у Вяземского, какой смысл он вкладывает в свои последние слова. Но куда там? О здравом мышлении и речи не шло, особенно когда одним резким движением Вяземский резко сорвал с меня кофту, будто надоевший пластырь.

И это было не как в прошлый раз. Сейчас в комнате горел яркий свет, не было маски, за которой я ощущала себя «в домике». По спине прошел холодок, заставляющий вздрогнуть. Руки, живот, грудь покрылись крупными мурашками, а соски затвердели. Но мне не было холодно. Всему виной был взгляд Вяземского. Дикий, завороженный, поглощающий....

Резко вздернув руки, я прикрыла грудь, тут же услышав стальной бас, словно мы снова в кабинете ректора:

– Нет… Опусти руки, девочка, – медленно и осторожно выполнив его прямой приказ, я старалась отвести взгляд и угомонить бешеное дыхание, но, подцепив мой подбородок, Вяземский отчеканил по слогам: – Нет! Я хочу, чтобы ты видела, какие чувства вызываешь у мужчин.

Мои ресницы предательски дрожали, выдавая неопытность. Стоило Вяземскому подцепить мою грудь, а затем и вовсе слегка опуститься вниз и прикусить сосок, едва поборола соблазн попросить его остановиться.

– Ты очень красивая, – погладив носом ложбинку меж грудей, ректор внезапно поднял взгляд, вгоняя меня в краску. – Я хочу, чтобы ты поняла это.

Как девочка, выросшая в детском доме, я никогда не считала себя красивой и сексуальной. Моей первой любовью стал совсем не тот парень, подкупив меня дешевыми комплиментами и несуществующей любовью. Но от взглядов Вяземского кровь стыла в венах, я хотела верить, что нравлюсь ему… Но пока сердце не зажило от предательства. Так что, лживо кивнув, я сказала:

– Я тебе верю, – затем подмигнула, переводя все в шутку. – Уверена, ты понимаешь, как тебе повезло, правда?

Недовольно покачав головой, Вяземский задумался на мгновение, а затем подхватил меня под ягодицы и встал с места. Вскрикнув, я и не заметила, как оказалась прижатой к стальной груди мужчины, пока он быстрым шагом направлялся в тот самый коридор, из которого я вышла совсем недавно. Но, нет… Целью его была не спальня. А соседняя комната.