Ректор на выданье

Нет.

Я сняла платье, отдала его камеристке и отправилась в душ. Встала перед зеркалом и впервые за долгое время внимательно оглядела свое тело.

Алис права: с восемнадцати лет я мало изменилась.

На меня смотрела молодая женщина среднего роста с изящными изгибами стройной фигуры. Я провела руками по талии, коснулась бедер. Талия была безупречной, а бедра – стройные, приятной формы. Грудь – среднего размера, высоко посаженная. Еще меня порадовали тонкая грациозная шея и красивые плечи.

И почему я прятала их в закрытых платьях? Даже жаль, столько времени потеряла!

Я улыбнулась… «Сама себя не похвалишь – и чужих комплиментов не дождешься», – говорила моя мудрая подруга.

Я быстро вытащила из волос все заколки, они рассыпались по плечам мягкими волнами. Безусловно, хороша. Или нет?

У меня синие глаза, разлетающиеся длинные брови, прямой нос и губы той формы, что называют чувственной. Черты в меру правильные, в меру мягкие. Тоже не к чему придраться.

Выходит, действительно хороша! Что и требовалось доказать.

И вся эта красота пропадает без мужской ласки. Обидно. Прямо до слез обидно.

Нужно платье: недорогое (проклятие, у меня таких нет!) не слишком строгое (такие есть, но все шикарные, надевала их лишь на светские мероприятия при дворе). В общем, мне нужно выглядеть простой девушкой, не развратной, но и не недотрогой.

В итоге я попросила платье у своей камеристки, велев никому об этом не рассказывать. Марне я доверяла как себе: она служила мне еще с тех пор, как я была молоденькой абитуриенткой.

Десять лет назад

Вот и все. Я закрыла тетрадь с записями. Последняя из них гласила: «Больше мы не ставили экспериментов в этой области». И стояла жирная точка.

Жирная точка стояла теперь на всем. Мои руки опускались, я не знала, куда приткнуть себя. Жизнь, полная любви и смысла, растаяла. Осталось лишь неприкаянное существование.

И старый родовой склеп, в который его положили, когда привезли с того, последнего, сражения, что принесло нашей стране победу, а моему мужу – погибель.

Я медленно пошла по тропинке к беседке, где мы так часто сидели с ним, разговаривали, смеялись. Нам всегда было хорошо вместе. Интересно, но при этом – спокойно. Даже после нескольких лет брака мы любили друг друга и доверяли, как в первый день.

Пели птицы, юбка мягко шуршала, задевая камешки на тропинке, ласковые солнечные лучи пробивались через ветви деревьев. Благодать.

Которая без него потеряла свою прелесть.

Я уже не рыдала. Осталось только смирение и ощущение бессмысленности. Воспоминания проносились перед глазами, слезы лениво текли по щекам, порой через них пробивалась грустная улыбка. Все, что связано с Роджером, было счастьем. Которое уже не вернуть.

Когда я окончила академию, мечтала лишь о научной карьере. Мне нравилось не просто применять магию, как делали все выпускники, мне хотелось исследовать закономерности, ставить эксперименты. О личной жизни я не думала вообще. Все парни, что ухаживали за мной, не стоили внимания, не задевали струн в моем сердце.

Поэтому я поступила младшим преподавателем и научным сотрудником на кафедру магического растениеводства: растения были моей второй страстью.

Дальше моя карьера развивалась стремительно. Пара экспериментов, которые профессора называли гениальными и по поводу которых качали головой, сокрушаясь, как сами до этого не додумались. Публикации в лучших научных журналах. Степень магистра высшей магии, должности старшего преподавателя и ведущего научного сотрудника.

Потом – руководство кафедрой, свалившееся на мои молодые плечи внезапно, когда прежний заведующий решил уйти на покой и неожиданно назначил меня своей преемницей.

А потом отец вдруг сообщил, что нам следует заключить династический брак с графом Роджером Сайорином. Я не хотела выходить замуж по стратегическим соображениям рода, но отец настаивал, чтобы я хотя бы познакомилась с возможным женихом: он как раз вернулся в столицу с границ, где участвовал в военных действиях.

Так началась наша любовь. Роджер ни к чему меня не принуждал. Он просто полюбил меня и понял. Понял мою любовь к науке, понял мое желание всегда что-то изучать. Понял и принял. И дал возможность узнать и полюбить себя – медленно, постепенно.

Он стал мне лучшим другом. А потом – любимым мужем и прекраснейшим на свете любовником. Наши ночи и дни были пропитаны нежностью, пониманием, взаимопроникновением и тягучей, сладкой страстью.

И разница в возрасте не значила для нас ничего.

Я даже ушла из академии и уехала с ним в его родовое имение. Мы организовали лабораторию прямо в его замке, он помогал мне ставить эксперименты, и я продолжала публиковаться, иногда делала доклады и читала лекции, приезжая в академию.

А через пять лет началась война. Роджер – один из главных военачальников – вынужден был уехать. Я скучала и проживала каждый день с пером в руке: писала ему письма, которые магические коршуны относили ему на место боевых действий. И получала ответы, полные любви и нежности.